Культура и общество средневековой Европы глазами современников (Exempla XIII века)
Шрифт:
Важно другое наблюдение Ле Гоффа: античный «пример» представляет собой обращение индивида к индивиду, тогда как средневековый «пример» обращен ко всем христианам прихода. И это естественно, поскольку такой «пример» был включен в проповедь. В отличие от древнего рассказа, статичного по своей структуре, средневековый «пример» динамичен [24] . Мне кажется, что эта особенность средневековых «примеров» тесно связана с отмеченной выше «двумирностью» их содержания. Соприкосновение мира земного, с его повседневным бытом и обыденным человеческим поведением (включая и греховность людей, ибо она повсеместна и ежечасна), с миром иным, откуда являются Христос, Богоматерь, святые либо бесы и души умерших, пересечение обоих миров — создает невозможную, парадоксальную ситуацию, порождая напряженное действие, которое влечет за собой чрезвычайные последствия. Естественно, что описывающий подобную коллизию «пример» не мог не быть предельно динамичен. Все, свершающееся в «примерах», рисует людей в крайних состояниях: религиозного возбуждения и отчаянья, предельной радости и неимоверного ужаса, на грани смерти или даже по ту сторону жизни. Ситуации здесь, как правило, «пограничные». Это не мелкие происшествия, которые забываются вскоре после того как случились, — событие, упоминаемое «примером», обычно изображает поворотный, переломный пункт в жизни человека или его кончину. «Пример» динамичен, ибо он драматичен.
24
Ibid., р. 46–47.
В отдельных случаях видно, как внимание проповедника сосредоточивается не на тех аспектах события, которые вызывают удивление у современного читателя. Два года назад, повествует Цезарий Гейстербахский, в одной деревне близ Кёльна священник служил мессу и, приготовив гостию, хотел взять ее для причастия, но сосуд отскочил в сторону, и так повторялось трижды. Выяснилось, что в хлеб был запечен маленький червячок, и нет сомнения, что ангелы отвергли хлеб как нечистый. Автор называет свидетелей происшествия. Но что привлекло его внимание? — Отнюдь не прыжки сосуда сами по себе. — «Видишь, какова небрежность наших священников? Жены звонарей готовят гостии без тщания. Не из овса, а из пшеницы следует их изготовлять» (DM, IX: 65. Ср. IX: 66).
Динамика, которой насыщены «примеры», выражается, в частности, в своеобразном поведении высших сил, пожалуй, нигде больше не встречающемся. Мне уже приходилось об этом писать [25] , но здесь уместно вновь напомнить о том, что святым, Христу и Богоматери в контексте жанра «примеров» приписываются качества, которых от них, казалось бы, трудно было ожидать. Если в церковной иконографии, следующей в этом отношении за богословием, носители сакрального начала преисполнены благостности, пребывают в покойных, величественных позах, погружены в созерцание или в «священное собеседование»; а Христос величественно восседает на небесном престоле либо предстает взору верующих в виде распятого страдальца, то в «примерах» они подвижны, энергичны. Им не чужды, конечно, милосердие и любовь, но само собою разумеющееся наличие христианских добродетелей не лишает их обидчивости, злопамятности, мстительности, гневливости. Они ведут строгий счет услугам, которые им оказывают их поклонники. Мало того, они способны к весьма резким жестам, нередко драчливы, бьют и даже убивают своих обидчиков или непокорных.
25
Гуревич А. Я. Цит. соч., с. 83, след., 313, след.
1
Проповедь. Миниатюра в книге проповедей Жана Герсона. 1480
Распятый, сойдя с алтаря, ударил в челюсть спящего по своему обыкновению монаха, которому надлежало бодрствовать вместе с братьями на ночной молитве, и на третий день монах скончался (DM, IV: 38). Металлическое распятие, которому звонарь кёльнской церкви св. Георгия Мученика не оказывал почтения, однажды ночью явилось ему и с бранью побило, так что звонарь харкал кровью на протяжении многих дней. О сем чудесном событии стало известно всему городу, и с того времени этот крест был в еще большем почете, нежели прежде (DM, VIII: 25). Господь в «примерах» распространяет свою месть не только на виновного, но и на его родственников и близких людей. Так случилось со знатной вдовой, которая вступила в недозволенную связь со своим адвокатом. Ей явился Христос, угрожающий умертвить ее родственницу, коль она не покается, и родственница эта скончалась. Вдова прибегла к покаянию, но связь с адвокатом продолжалась, и вновь явился ей Господь: на этот раз он лишил жизни ее единственную дочь. Новое покаяние, но поскольку любовник не был удален, Господь огненными вилами выколол женщине глаз, обещая убить ее, если она не расстанется с любовником. Этьен де Бурбон повествует об этих ужасных событиях со слов монаха, который знал о них от самого адвоката (ЕВ, 449).
2
Отец церкви. Работа мастера Теодориха. 1365
3
Два апостола. Роспись церкви в Торно, Норвегия. Начало 13 в.
Сакральные силы в «примерах» весьма далеки от привычного идеала. Зато их эмоции и повадки чрезвычайно близки повадкам и чувствам людей, к которым обращена проповедь. Дистанция, неизмеримо великая, которая отделяет верующего от бога или святого, в «примерах» каким-то образом преодолевается. Она не упразднена, ибо всемогущество и святость по-прежнему остаются атрибутами божества, но, подобно тому как в «примере» на короткий момент соприкасаются оба мира, земной и горний, сближаются — также на единый миг — высшие силы и люди, с тем чтобы затем вновь разойтись на свои места.
Святые ревностно следят за тем, чтобы их права и прерогативы не нарушались верующими. Особенно болезненно реагируют они на нарушения посвященных им праздников. Святой Лаврентий часто сурово наказывал тех, кто в его день не воздерживался от трудовых занятий. Один человек в тот день возил с поля сжатый хлеб, и внезапно с неба павший огонь спалил весь хлеб, сжег волов, запряженных в телегу, а животные, которые бросились в воду, утонули. Этот святой претерпел муки от огня, вот он огнем и карает своих обидчиков. Испеченный в его день хлеб источал кровь (LE, 139а, 139Ь). Другая святая лишала разума тех, кто осмеливался работать в ее праздник (LE, 140. Ср. 141).
4
Священное собеседование. Собор в Шартре. Около 1220
Цезарий Гейстербахский рассказывает о распространенном в прирейнской Германии обычае выбирать себе патроном одного из апостолов. Пишут на двенадцати свечах имена апостолов и, с благословения священника, возлагают свечи на алтарь. Женщина (видимо, этот обычай был популярен именно среди женщин) подходит к алтарю, вытягивает свечу и впредь оказывает особое почтение тому апостолу, чье имя на ней написано. Одна матрона «вытащила святого Андрея», но он ей почему-то не понравился, она положила свечу и хотела взять другую, но вновь ей достался тот же святой. Тем не менее она вытянула «угодного ей апостола», которого и почитала на протяжении всей последующей жизни. Когда же настал ее смертный час, увидела она подле себя не этого апостола, а святого Андрея. «Вот, сказал он, я тот самый презренный Андрей». Отсюда явствует, замечает Цезарий Гейстербахский, что иногда святого очень задевает отношение к нему человека (DM, VIII: 56).
Другая женщина вытащила свечу святого Иуды и в гневе бросила ее на алтарь: она желала святого Иакова или святого Иоанна. Обиженный апостол Иуда явился ей и так отчитал ее, что несчастную хватил паралич. В ответ на вопрос новиция («Диалог о чудесах» Цезария Гейстербахского построен в виде беседы между магистром и новицием), допустима ли подобная жеребьевка апостолов, магистр ссылается на мнение ученого священника в Кёльне, который осуждал такие выборы, ибо все апостолы равны и всем поэтому надлежит в равной мере оказывать уважение (DM, VIII: 61).
5
Дева Мария с младенцем. Конец 13 в.
6
Дева Мария с младенцем. Конец 13 в.
Иоанн Креститель, которому не кланялся его тезка — боннский каноник, не снес обиды и не только попрекнул его в видении, но и так пнул оскорбителя в живот, что тот пробудился от ужаса и боли, а затем захворал и умер (DM, VIII: 52).
В Кёльнском соборе обнаружили останки двух из погребенных там одиннадцати тысяч дев и положили их в раку. До поры их мощи были в большом почете, но затем в стране начались внутренние междоусобицы, и святые оказались в небрежении. Весьма разгневанные, они громко стучали в стенку раки, так что все могли их услыхать, и грозили духовному лицу, которому явились во сне, что покинут это место. И действительно, однажды ночью, поклонившись алтарю, аббату и монахам, обе девы удалились, и попытки вернуть их были безуспешны (DM, VIII: 85). Народные святые легко подвержены приступам гнева, проявляют подозрительность и ревность, мстительны и воинственны [26] .
26
Карсавин Л. П. Основы средневековой религиозности в XII–XIII веках, преимущественно в Италии. — Пг., 1915, с. 85, след.; Sigal P. A. Un aspect du culte des saints: le chatiment divin aux XIе et XIIе siecles d’apres la Iitterature hagiographique du Midi de la France.
– La Religion populaire en Languedoc du XIIIe siecle a la moitie du XIVе siecle (Cahiers de Fanjeaux, n. 11).
– Toulouse, 1976, p. 54.