Кумир
Шрифт:
— Что за мерзость! — Она швырнула бумаги ему на колени.— Ни одна телекомпания это не примет. И ни одна уважающая себя газета не напечатает.
— А зачем им это надо? — улыбнулся он и убрал бумаги обратно в папку.
Она-то знала, как он прав. Такую историю необязательно печатать, чтобы дискредитировать. Каждая сенсация начинается со слухов. Подобный отчет, сфабрикованный Вашингтоном, дающий общую картину и не предназначенный для печати, не останется без внимания. Не много понадобится времени, чтобы кто-нибудь взялся за телефон, позвонил в полицию округа
— Ты… не ты же начнешь эту кампанию,— сказала она.— Томми, ты не…
Он наклонился к ней, в его глазах сверкнула злая ухмылка.
— Поиграла со мной как кошка с мышкой во время интервью Фэллона, а?
Она положила руки на колени, вся сжалась, стараясь унять дрожь.
— Ведь так было дело? — мрачно переспросил он.
— Ну ладно, да.
— И выбрала именно меня, потому что знала, что я люблю тебя. Ведь так?
Она не могла отрицать — это была правда. Она выбрала его телекомпанию, потому что знала, что он все еще испытывает к ней страстное чувство. Знала, что именно это делает его более уязвимым. Однажды она даже всплакнула от стыда за свое поведение. Теперь, похоже, могло повториться то же самое.
— Да,— сказала она.— Я прошу прощения, Томми. Я знаю, что я…
— О, я понимаю.— Он мягко обнял ее за плечи.
— В самом деле? — Ее глаза увлажнились.
— Да, конечно.
— Я не имела в виду…
— Знаю,— сказал он.— И вот что я думаю: пришло время пересмотреть наши отношения. Как ты считаешь?
— Пересмотреть?…
Кончиками пальцев он коснулся ее лица и легко поцеловал в губы. Всего раз. Она уставилась на него. А он принялся расстегивать пояс.
— Я думаю, пришло время понять друг друга,— сказал он и расстегнул брюки.— А как думаешь ты?
— Нет, Томми, ну пожалуйста. Я не могу.
Через ширинку своих боксерских трусов он нашел то, что искал.
— Не будь такой стыдливой. Однажды тебе это понравилось.— Он толкнул ее голову себе в колени.
— Нет,— взмолилась она.— Не надо. Пожалуйста.
Но он был неумолим, и она вынуждена была покориться…
— Пусть это будет пока нашей маленькой тайной,— сказал он. Затем встал, взял папку и куртку.— Сейчас мне надо бежать. Но я зайду завтра во время ланча. А ты надень что-нибудь сексапильное. Договорились?
Она лежала с закрытыми глазами, дрожа от отвращения и ощущения собственного падения.
— Между прочим,— сказал он,— ты знала, что Фэллон принял наше приглашение на интервью?
Его слова заставили ее открыть глаза.
— В четверг, в восемь.— Он оглянулся на нее, остановившись в дверях.— Мало, черт возьми, времени.
Она села и уставилась на него.
— А, так ты не знала. Ха, малость выпала в осадок. Скорей возвращайся в курс дела, Салли. Ты же не захочешь
Казалось, весь дом зашатался, когда он захлопнул за собой дверь.
15.10.
Когда Манкузо вызвали в офис к директору ФБР О'Брайену, он представлял себе, что речь пойдет о его приглашении в Белый дом. И о том, чтобы его ботинки сверкали, а он сам не ковырял в носу, если ему выдастся пожать руку президенту. Мисс Татл, секретарша О'Брайена, оторвалась от пишущей машинки и взглянула на Манкузо, едва он вошел в приемную. Казалось, она так же "рада" его видеть, как он — находиться здесь.
— Зачем вы пришли, агент?
— Он хочет видеть меня,— сказал Манкузо.
— Подождите.— Она кивнула на кресло и взялась за телефон.— К вам агент Манкузо, сэр. Да, сэр!
Но как только Манкузо уселся, она раздраженно бросила:
— Не рассаживайтесь и не заставляйте директора ждать.
Она нажала кнопку, отпирающую директорскую дверь, и тут же отвернулась, тряхнув кудряшками.
Манкузо показал ее спине кукиш.
— Я вижу,— сказала она, не оборачиваясь.
Манкузо оглядел все вокруг, но зеркала не было.
— Да? А как вы могли увидеть?
— Знаю я вас. Вы… хулиган.— И она снова принялась печатать.
Манкузо толкнул открытую дверь и остановился на пороге длинного, обшитого деревом кабинета О'Брайена. "Моргунчик" О'Брайен всегда был скуэр [125] , старомодным малым. Так что Манкузо не удивился изношенным дорожкам, хотя директор вполне мог иметь настоящие ковры.
О'Брайен поднялся и вышел из-за своего письменного стола.
125
Обыватель, всякий, кто служит истеблишменту; термин, введенный еще "хиппи".
— Джо,— сказал он и протянул руку, как всегда моргая.
— Здорово, босс!
Они обменялись рукопожатием.
— Присаживайтесь.— О'Брайен указал на пару кожаных кресел.— Хотите кока-колы? Или чего покрепче?
— Спасибо. Только что принял.
О'Брайен сел напротив, открыл сигаретницу на столике между ними.— Курите.
— У меня свои.— Манкузо закурил.
— Хорошо.— О'Брайен потер руки от удовольствия и сложил их на коленях.— Благодаря вам, Джо, нам удалось закрыть одно большое дело.
— Не так уж я расстарался.— Манкузо не любил, когда кто-нибудь из начальства становился слишком мил к нему. Это всегда заставляло его быть настороже. А уж если сам директор ФБР угощал кокой и сигаретами, это и вовсе его бесило.
— Получилось неплохо,— сказал О'Брайен.— Это делает вам честь. Вы отличились, да еще в такой важный момент вашего жизненного пути.
"Миллион раз за час моргнет, мать его. Ну хватит!" Манкузо еле сдерживался.
— Это уж точно.
— Но вы знаете, я человек любопытный.— О'Брайен чертовски старался, чтоб это прозвучало экспромтом.