Кумуш-Тау — алые снега

Туманова Зоя

— В какой свежий оазис вы меня привезли, дорогой! Кажется, игра стоила свеч.

Ощущение было такое, будто тебя бросили в ледяную воду, а потом — в кипяток; Вестон открыл рот, но не смог ничего сказать; правое веко вздернул нервный тик.

Этот кустарник умеет ошарашивать. Три дня назад землю прикрывала грациозная поросль, высотой едва по колено. Сегодня — лощину пересекала зеленая стена, плотная, как изгородь из боярышника; верхние побеги покачивались на уровне плеча мужчины и, казалось, на глазах тянулись выше; обломков «Наблюдателя»

совершенно не было видно.

— Занятно! Очень любопытно! Блестит, как анодированный алюминий. Вам удалось определить, к какому сорту растений относится эта штука, Вестон?..

— У меня слишком мало возможностей наблюдать, сэр. Прошу вас, осторожней!

— Ай! Что это? Я только протянул руку...

— Свойства кустарника весьма необычны, сэр. Я бы на вашем месте воздержался от попыток сломить ветку или сорвать лист. Возможно, растение ядовито.

— Вы думаете? Это следовало бы проверить! Однако, что за странные звуки? Вы слышите, Вестон? Если бы мы были на ферме моего брата Ричарда, я поклялся бы, что где-то блеет козленок!

...Детеныш антилопы, мелькнувший среди холмов. Бедовый малыш Кидди. Неужели?

— Это действительно козленок. Хозяйство майора Римсби. Ему не следовало забегать сюда — козленку, а не майору, конечно. Давайте разыщем его, пока не поздно.

— Поздно? Почему?

Вестон, не оглядываясь, торопливо зашагал вдоль зарослей, подгоняемый неясным и тревожным чувством. Козленок кричал совершенно так же, как плачет маленький ребенок, потерявший мать. Полковник Джеррис, недовольно пыхтя, поспевал за Вестоном и умудрялся задать не менее пяти идиотских вопросов в минуту.

Они взобрались на пригорок — и тут Вестон заметил на противоположном склоне холма забавно припрыгивающую маленькую фигурку. Козленок был темной масти, с узкой точеной мордочкой и свислыми ушами. Время от времени задирая голову, он оглашал окрестности жалобным: «Ма-а-а»!

Черт, как же подозвать его? Ни свист, ни громкий окрик тут не годились. Если просто побежать навстречу, неразумное существо может испугаться.

Вестон приложил ладони ко рту рупором, позвал негромко: «Кидди, Кидди!» Козленок оглянулся — видимо, именно в этот момент его внимание привлекла сверкающая изумрудом зелень «Старого Дика». Смешно поматывая ушами, козленок направился к кустам. «Стой, стой!» — закричал Вестон и бросился наперерез, но не успел...

Приподнявшись на задние ножки, козленок потянулся за листом...

Всего последующего лучше было бы не видеть. Проклятое растение вмиг ощерилось шипами. И зашевелилось, словно клубок змей. Ни одного неверного удара! Первая ветка, обвившись вокруг задних ножек козленка, дернулась и свалила его; вторая — шипами воткнулась в спину, две перекрестились на шее, еще и еще... Дикий крик живого, не желающего умирать, был невыносим. Сердце Вестона тошнотно подкатилось к горлу.

Еще секунда — и бешено бьющийся клубок свитых и переплетенных ветвей затих... Вот он дернулся еще раз — резко, судорожно — и был втянут неведомой силой в глубь зарослей; место, где он находился, суетливо прикрывали вновь расцветающие ослепительной зеленью тонкие, изящно изломанные

побеги...

— Дьявольщина! Вы действительно показали мне нечто интересное, Гордон! Я не мог вообразить...

— Да, сэр. Я ведь говорил.

Сделай вид, что поправляешь фуражку. Придави большим пальцем веко. Оно перестанет дрожать...

— Что с вами, мой мальчик? Физиономия перекошена, словно вам только что вырвали зуб!

— Козленок, сэр. Он кричал.

— Если вы так жалостливы, почему бы вам не попытаться освободить животное?

— Боюсь, что уже поздно. Думаю, что он погиб. Мертв, как дверной гвоздь, сказал бы сержант Брэдли. И потом, я не уверен, что меня не постигнет та же участь.

— Вы хотите сказать... что это растение убивает животных и человека?

Милосердный боже, какой глубочайший интерес. Есть ведь люди, у которых расширяются ноздри при слове «убивать». Должно быть, оно пахнет долларами.

— Что это, Вестон?

Раскачались ветки — и с силой нечто было вытолкнуто из темной глубины зарослей, упало и покатилось по земле. Похоже на мячик, на шар из войлока. Ударившись о камень, подпрыгнуло упруго — Вестон разглядел и понял...

— Остатки несчастного, сэр. Видимо, то, что не под силу оказалось — кости, шерсть, копыта. Скатано в правильный шар. Несколько минут назад все это было живым козленком...

— Гордон, мы должны забрать шар с собой. Необычайно! Ну хорошо, не дергайте глазом, я сам прикоснусь к нему...

Если неудачник вертит в руках ружье — незаряженное, в него выстрелит приклад.

Если неудачник сделает открытие космических масштабов, он сталкивается с растением-убийцей, растением-пожирателем. Пожалуй, метеориту не стоило преподносить земле такой подарок. Здесь хватало специалистов соответствующего профиля.

...На этот раз Джеррис прав: лучше всего стереть с лица земли эту плотоядную мерзость.

Поперек рощицы, нарядной, как витрина с нейлоновыми елками, урча, полз бульдозер. Клак, клак,— со звуком открывающейся бутылки валились на землю шоколадные стволы. Можно было разглядеть, что они разделены на сегменты, подобно бамбуку, — густое сплетенье ветвей, прежде прикрывавшее их, как волосы русалки, темнело и съеживалось с быстротой бумаги, чернеющей в огне. Сзади бульдозера оставалась полоса земли, испещренная темно-багровыми круглыми срезами стволов. Из них сочилась какая-то смолообразная исчерна-коричневая жидкость.

В зеленой колючей стене была пробита брешь...

Солдат, управляющий бульдозером, обернул к ним веселое, лоснящееся от пота лицо и крикнул:

— Я дошел до конца! Вижу небо!

— Развернитесь и продолжайте работу! — закричал Вестон.

— Простите, капитан. Мне кажется, что старшему по чину...

— О, извините, сэр!

Джеррис приложил ладони ко рту:

— Паркинс! Свалите ветки где-нибудь подальше и сделайте перерыв!... Так вот, Гордон, я вам рассказывал про «Импалу». Поролоновые сиденья — на них чувствуешь себя невесомым, как наш славный Гленн; поручни, обитые имитацией кожи, пепельница с зажигалкой, ящик для перчаток... Даже моя жена не знала, что бы ей еще пожелать...