Купчино, трилогия
Шрифт:
Встреча была назначена на "дальней хате" Дозора.
Иван Петрович приехал на точку за час до назначенного времени. Хозяин места рандеву, как-никак. Надо было и прибраться немного, да и скромный стол накрыть-организовать.
Он, по-стариковски кряхтя, по-быстрому пропылесосил квартиру (стандартная доперестроечная "двушка"), обтёр влажной губкой пыль с мебели, щедро обработал туалет цветочным дезодорантом, после чего, пройдя в ванную, тщательно помыл руки и отправился на кухню.
С меню предстоящей трапезы, то бишь, деловых посиделок, руководитель питерского Дозора сильно заморачиваться не стал. Старательно застелил обеденный стол - в два слоя - свежими газетами. Отварил в эмалированном ковшике две упаковки толстеньких сарделек, слил воду в раковину, и - прямо в ковшике - выставил на стол. Открыл полулитровую стеклянную банку и вывалил в глубокую фарфоровую миску маринованные пупырчатые огурчики. Рядом пристроил вскрытую прямоугольную жестянку с прибалтийскими шпротами. Нарезал - ровными ломтями - чёрного хлеба. Достал из буфета две пузатые рюмашки, две тарелки, раскрашенные колокольчиками-ромашками, и две вилки. В завершении сервировочного процесса водрузил на середину газетной "скатерти" пузатую бутылку синего стекла.
В прихожей тоненько затренькал звонок.
– Кого черти принесли?
– подойдя к входной двери, нарочито грубо поинтересовался Иван Петрович.
– Если предвыборные агитаторы, то разворачивайтесь и дуйте - прямым ходом - в задницу. Я человек взрослый и разумный, а всякие дурацкие мероприятия, насыщенные политической подоплёкой, не посещаю по идейным соображениям.
– Это из элитного публичного дома "Натали" беспокоят, - коротко хохотнув, известил жизнерадостный баритон.
– Ну, который при сауне, угол Луначарского и Лужской. Вам, как постоянному и щедрому клиенту, приз полагается - сто упаковок с импортными презервативами. Открывайте, гражданин. Расписывайтесь в ведомости и получайте заслуженный презент.... Гы-гы-гы!
– Это совсем другое дело. Обожаю классический армейский юмор. Отпираю.... Здорово, Пётр Александрович! Ну, и рукопожатие у тебя. Прямо как у кузнеца деревенского.
– Что есть, то есть, - согласился Пиаров.
– В тренажёрный зал хожу два раза в неделю. Да и дома - по утрам и вечерам - регулярно балуюсь с гирями. Уточняю, со взрослыми гирями, которые по тридцать два килограмма каждая. Хорошее и полезное дело, Борисыч. Искренне советую.... Или ты нынче и не "Борисыч"?
– На настоящий момент я - "Петрович".
– Понял, запомнил, учту.... Ботинки снимать? Не надо? Спасибочки. Ну, куда проходить? На кухню? Оно и правильно. Перекусить не мешает, день-то выдался беспокойным.... О, сардельки! Ещё горяченькие. Блеск! Шпроты? У-у! Уже слюнки текут. Уважил, коллега.... Я портфельчик возле батареи пристрою? Не помешает? Какая симпатичная бутылочка литра так на полтора. Что в ней?
– Креплёное сливовое вино, - улыбнулся "дозорный" Шеф.
– Никарагуанское, ясен пень.
– Иди ты! Неужели, то самое? Я имею в виду, той же самой марки?
– Ага. Оно. Про которое ты тогда - почти двадцать пять лет тому назад - стишок сочинил. Помнишь?
– Смутно-смутно, честно говоря. Хотя, что-то такое припоминаю, - задумчиво наморщил лоб генерал-лейтенант полиции, и, помолчав несколько секунд, выдал:
Иногда, на розовом рассвете,
Кажется - всё это - не всерьёз...
Солнышко, оно так ярко светит,
Солнышко, за окнами - мороз...
Иногда, под заревом заката,
Всё мечтается - о южной стороне,
Где был счастлив я порой, когда-то,
Как-то - по весне...
Скоро, братцы, вновь я уезжаю.
Всем подружкам - от меня - привет!
В ту страну, где стаи попугаев
Радостно приветствуют рассвет...
В те края, где помнят Че Гевару,
Где Калашников - легенда из легенд.
А девчонки - красивей не знаю!
А вино? Его прекрасней нет...
То вино - из ягод дикой сливы...
С кем воюем? Право, всё равно!
Мы - повстанцы! Мы - неотвратимы!
На привале - терпкое вино...
Всюду бродят полчища загадок,
По ночам - нездешний веер снов...
Главное, без всяких непоняток,
Прочих всех - негаданных загадок,
С лёгкостью - мочить там очень модно
Холуёв - всех местных пидоров...
– Да, славные были времена, - сентиментально вздохнув, подтвердил Иван Петрович.
– Так, я наполняю рюмашки?
– Конечно. Причём, желательно, до краёв.... За никарагуанских мулаток? Самых страстных и необузданных барышень на свете?
– За них, томных прелестниц и сексуальных выдумщиц.... Ну, как оно тебе?
– Бож-ж-жественно, - выдохнул Пиаров.
– Аромат - колоссальный и неповторимый. Сплошное тропическое разнотравье.... Градусов сорок пять будет?
– Почти угадал. На этикетке обозначено, мол, сорок семь.... Да, ты, Александрыч, закусывай. Шпротики, сардельки.
– Благодарствую. Всё очень в тему...
– Может, сразу по второй? Типа - для пущего аппетита?
– Повременим, - вынимая из потрёпанного портфеля толстую картонную папку и маленькую пластиковую коробочку, отрицательно помотал массивной головой генерал-лейтенант.
– В том плане, что ещё успеем. Я тут похозяйничаю немного? Сдвину посуду чуток в сторону? Благодарствую.... Итак, начнём?
– развязав тесёмки, достал из папки стопку цветных фотографий.
– В первый раз Охотник проявил себя три с половиной года назад, по поздней осени.
– Охотник?
– Такое условное обозначение-наименование было присвоено этому неизвестному преступнику. Он, понимаешь ли, все убийства совершал и совершает сугубо в сроки, отведённые Законом под весеннюю и осенне-зимнюю охоту. Похоже, бзик такой, маниакальный насквозь. Кроме того, наш злодей "работает" только по представителям силовых структур. Гражданские лица, судя по всему, его совершенно не интересуют. Что ещё раз указывает на маньячную сущность убийцы.... В ту осень Охотник пользовался гранатами. Три взрыва - четыре трупа. Погибли армейский генерал-тыловик, подполковник милиции, работавший по наркотрафику, и капитан из ФСБ, курировавший таможенные посты на границе с Финляндией. Вот, ознакомься с фотками.... Впечатляет?