Купеческий сын и живые мертвецы
Шрифт:
— А не знаете ли вы, — спросил Валерьян, чувствуя, как холод поднимается по его спине: вдоль позвоночника вверх, к голове, — Татьяна Дмитриевна одна приедет? Или с нею вместе прибудет кто-то ещё?
— Не одна — ты прямо угадал! Так что завтра у кумушек будет двойной праздник: сразу двое восстанут из мёртвых!
При этих словах внутри Валерьяна словно бы переломилось что-то — со стеклянным хрустом. В основание черепа ему вонзилась сразу тысяча мельчайших осколков этого невидимого, но вполне осязаемого стекла. А в следующий миг взор Валерьяна застлала тьма — и носом в пол он всё-таки упал.
Последнее, что он расслышал — был громкий возглас Софьи Эзоповой.
3
Новая вспышка молнии не заставила себя ждать. И почти тотчас Иванушку и Зину оглушил новый раскат грома. И это было уж совсем нехорошо. Домашний учитель когда-то разъяснил Ивану Алтынову ещё одну важную практическую вещь: если время между вспышкой молнии и раскатом грома постепенно увеличивается, то это означает, что гроза отделяется от того места где вы сейчас находитесь. Если же наоборот — гроза идет прямо на вас.
Однако яркий голубоватый свет позволил купеческому сыну разглядеть то, что происходило внизу — возле стен алтыновского склепа и дальше, под деревьями погоста. И — да: между кругами, которые нарезали мертвые правики и левики, действительно имелся небольшой промежуток. Сажени в три, не более. Однако проскользнуть в него можно было — прямо сейчас, не теряя ни мгновения.
Иванушка схватил с крыши раздвижную лесенку — не решился взять её в руки заранее при подступавшей к ним грозе. А потом изо всех сил дернул на себя верхнюю перекладину, приводя в действие раздвижной механизм. С лязганьем лестница мертвого пожарного стала удлиняться — медленно, будто нехотя. В первый раз, когда они с Зиной раздвигали её внизу, дело шло куда быстрее. Иванушка ухватил лестницу обеими руками и резко, словно ударяя по чему-то невидимому, выметнул раздвижную часть в сторону земли.
— Зина! — крикнул он. — Давай!..
Лестница снова залязгала, загрохотала, и стала раздвигаться. А Иванушка ещё раз встряхнул чугунную штуковину — так, что у него разом заныли и руки, и спина, и почему-то даже ноги. А потом повалился возле самого края крыши животом вниз — удерживая лестницу на вытянутых руках. Ладоням его под батистовыми повязками сделалось мокро — порезы на руках явно открылись снова.
Купеческий сын понимал: даже достигнув своей полной длины, лестница не покроет полностью расстояние между крышей и землей. Но — если бы он сумел спустить лестницу вниз до конца и прислонить её к передней стене каменного строения, до верхней перекладины должно было остаться расстояние с аршин, не более. Им с Зиной ничего не стоило бы тогда перебраться на лестницу со ската крыши. Однако пока — Иванушка видел это даже в густых сумерках — до покрытой травой земли оставалось расстояние не меньше Зининого роста. Чертова железяка никак не желала выдвигаться.
Тут небо разорвал новый световой зигзаг. И купеческий сын, собравшийся было засечь мысленно время между вспышкой молнии и ударом грома, напрочь забыл про это своё намерение. Он даже и самого громового раската почти что не заметил. Поскольку узрел другое: расстояние между двумя стаями мертвецов составляло уже не три сажени, как было только что. Теперь оно, пожалуй, едва достигало двух саженей — и продолжало убывать. Правики и левики — они походили сейчас на два мельничных жернова, между которыми вскоре вовсе не останется никакого зазора.
И купеческий сын принял решение.
— Зина! — снова крикнул он. — Обходи меня сбоку, перебирайся на лестницу и спускайся!
— А как же ты?
— Живо, не спорь! Делай, что я говорю! — Иванушка не говорил ни с кем таким беспрекословным тоном ещё ни разу в своей жизни.
И всё равно — поповская дочка вздумала артачиться:
— Я тебя тут не брошу! Да ты и не удержишь на весу лестницу со мной вместе!
— А ты почем знаешь, удержу я или нет? Сказано тебе — лезь! — заорал Иванушка и повернул к Зине голову — всего на пару секунд, но и этого ему хватило, чтобы увидеть, как обида и исказила лицо девушки; и даже морда Эрика, который высовывал рыжую башку у Зины из-за пазухи, явственно приняла оскорблённое выражение.
Но всё же — его окрик возымел действие. Поповская дочка приставными шажками обошла Иванушку с левого бока. Подошва её единственной оставшейся туфли поехала было по каменному скату, но Зина тотчас её скинула, оставшись в одних чулках. Туфля скользнула по крыше, как лодка — по крутой волне, на миг зацепилась за невысокий поребрик, шедший по краю, и ухнула вниз. А Зина медленно (Слишком медленно, слишком!) перевернулась так, чтобы и ей лечь на крышу животом, свесила ноги и нашарила ступней верхнюю чугунную перекладину.
— Давай! — сквозь зубы выговорил Иванушка, когда Зина поймала его взгляд — её лицо было почти так же близко от него, как тогда, когда он её целовал. — Не мешкай!
Девушка ухватилась обеими руками за край крыши, ещё подалась вниз, покачнулась было — едва не упала, — но тут же и выровнялась: нащупала и второй ногой чугунную ступеньку, перенесла на неё свой вес.
Иванушке показалось, что его руки и плечи взорвались — такая их пронзила боль. Он испугался, что лестница сейчас утянет вниз его самого, и он рухнет на землю вместе с Зиной и со своим котом. А чугунная штуковина, в довершение всего, ещё и огреет их по спинам и по головам. Но — он всё-таки был гораздо тяжелее Зины. Да каменный поребрик вдоль ската крыши — в пару вершков высотой, — давал Иванушке хоть и небольшую, но опору.
Зина лезла вниз очень шустро, и лестница под её весом даже выдвинулась ещё немного. Но, увы, не настолько, чтобы существенно сократить расстояние до земли. Так что, когда девушка, перебирая руками, повисла на нижней ступеньке, между её необутыми ногами и землёй оставалось расстояние аршина в два. Эрик — тот даже и не стал дожидаться, пока девица Тихомирова примет какое-нибудь решение: выскользнул у Зины из-за пазухи прыгнул вниз. Только его пушистый хвост мелькнул в воздухе. И, надо думать, приземлился он мягко и удачно, потому как мгновенно сделал на земле разворот, вытянул шею и обратил к Зине запрокинутую морду. Иван Алтынов не мог как следует разглядеть кота в сумерках, однако готов был поклясться: рыжая морда Эрика выражала беспокойство и нетерпение.
— Зина, прыгай, не медли! — крикнул Иванушка.
Мало того, что жернова правиков и левиков сходились между собой, так ещё и те восставшие, которые не успели забрести внутрь алтыновского склепа, явно заметили Зину. И некоторые уже сменили направление своего движения — поволоклись в её сторону.
Впрочем, даже и не это беспокоило Иванушку более всего. Он начинал ощущать, что Зина была права, а сам он проявил самонадеянность и спесь, полагая, что удержит лестницу с нею вместе. Чугунная штуковина неотвратимо выскальзывала из его окровавленных ладоней. И купеческий сын понимал: ещё немного — и он либо выронит лестницу с Зиной вместе, либо сам упадёт с крыши, этой лестницей увлекаемый.