Купи себе Манхэттен (= Бабки на бочку)
Шрифт:
– А какие объемы поставок?
– сразу спросил Манхэттен.
– Соображает ваш коммерческий. За это и ценим. Партии практически не ограничены. Для начала, скажем, выделим миллион долларов только на закупку. Плюс текущие расходы, аренда складов, оплата рабочих, контрагентов, подкуп налоговой полиции, ну и все такое прочее. Это ещё половина. А появятся возможности больших поставок - мы готовы выделять дополнительные средства. Очень большие. Очень. Ясно вам? Думайте. Это не кроликов воровать. И не забудьте - десять процентов! У кого-то из вас ведь есть дети...
Его взгляд остановился
Скучно мне стало и тоскливо. Я понимал, что уже повязан ими накрепко. И просто из чувства противоречия прервал гостя.
– Ладно, Череп, хватит. Мы тебя послушали, но пора и честь знать. Так что, уважаемый гость, не надоели ли тебе хозяева?
– То есть?
– впервые прищурился Череп.
– То и есть, - довольно грубо буркнул я, чувствуя, что ещё немного и наворочаю такого...
Но Череп всмотрелся в меня, усмехнулся и встал. Умен был, зараза. Он оглядел напрягшихся Димку и Манхэттена и процедил:
– Ладно, сегодня делаю скидку, но больше советую не повторять таких фокусов. Не люблю грубостей. Думайте. У вас есть два дня. Еще два дня. И возможность заработать столько, сколько вы за всю жизнь не заработали. А ты, Николай, полегче. Это у меня сегодня настроение хорошее, а Крест, тот таких шуток не терпит. Ну бывайте, можете не провожать.
И он ушел. Мы сидели подавленные и растерянные. Нас явно вовлекали в скверную и опасную историю. В таких играх на кон ставятся головы. Мы пытались говорить о другом, но получалось так, что возвращались к тому же.
Димка позвонил домой и отпросился у своей половины до утра, заручившись нашей с Манхэттеном телефонной поддержкой.
Так всю ночь и просидели. Усидели все спиртное, что принес с собой Череп и купил я. Под утро и остаток портвейна уговорили. Мы не очень-то и спорили. Ясно было, что денег я отдать не сумею. Занять негде, да и не подо что.
В общем, выбор невелик. Да и идея крупного заработка тоже сыграла немалую роль. Мы прикинули, и получалась кругленькая сумма. И не на рынке стоять, рисковать за копейки. Наше дело - только организовать поставки. Правда, Манхэттен справедливо напомнил о местном рэкете, и о множестве хлопот, связанных со складированием и охраной запасов до момента отправки. К тому же вполне реальным был риск привлечь к себе внимание правоохранительных органов.
Но главное, по разговору я почувствовал, что мои друзья загорелись возможностью легкой наживы. Да и мне идея заработать крупные деньги показалась заманчивой. Надоело жить собачьей нервной жизнью уличного торгаша. Все время зависеть от всяких пакостей: погода, "купят-не купят", и тому подобное. Мы ещё ничего не сказали друг другу, но уже знали, что согласимся.
Так и вышло. Измученные бестолковым существованием, долгами и полунищей жизнью, а главное - бесперспективностью, мы согласились. В чем ни Череп, ни Крест не сомневались. По крайней мере восприняли они наше согласие как должное и сразу углубились в детали.
Два дня нам дали на сборы, потом посадили на поезд, и уже через тридцать шесть часов мы ехали в машине Хлюста из Курганинска в Лабинск. Мимо нас мелькали в ночи ровные ряды пирамидальных тополей, выстроившихся вдоль дороги. Только на этот раз их почему-то поубавилось.
– Ветра, - пояснил Хлюст.
– Тополя вон какие вымахивают, стареют, корни у них поверху, неглубоко уходят, вот и выворачивает их из земли. А тут недавно ураган был, так накрыл один такой тополек машину с людьми. Всмятку.
По дороге он поставил нас в известность, что на первое время нас поселят в гостинице "Лаба", а буквально через день-два освободится частный домик на краю города, за железнодорожной линией. Там мы и будем жить.
Перед въездом в город Хлюст резко сбросил скорость. Высветился пост ГАИ с проложенными на дороге бетонными блоками, позволяющими машине ехать только зигзагом. Гаишники были с автоматами и в бронежилетах, невдалеке стоял БТР. Неспокойно жилось в этих городках предгорий. Построенные когда-то во времена войны с мятежным имамом Шамилем как пограничная линия, - откуда и пошло название линейных казаков, которые "садились" в них на поселение, города эти и сегодня жили жизнью приграничья. Чечня была недалеко. Война не прошла мимо этих мест. Хотя и не затронув прямо, она напоминала о себе косвенно. Невдалеке проходила трасса Грозный-Ростов, да и дыхание гор чувствовалось.
Гаишник помахал нам жезлом, делая знак остановиться. Хлюст послушно выполнил приказ. К нам подошли два милиционера. Один попросил Хлюста предъявить документы, второй заглянул в машину и предложил нам выйти. Мы встревоженно переглянулись. Как-никак, а везли мы крупную сумму, и объясняться с милицией по поводу происхождения этих денег не хотелось.
Извлекший нас из машины гаишник попросил предъявить свои документы и помахал рукой ещё кому-то. К нам подошел моложавый сержант. Он потянулся к паспорту, который протягивал ему второй милиционер.
– О!
– неожиданно радостно вскричал Манхэттен.
– Ты меня помнишь?
Подошедший пытался вспомнить, но у него не получилось.
– Да я у тебя месяца полтора назад нутряков покупал на рынке! сообщил Алик.
– А-а-а, точно!
– вроде как тоже обрадовался сержантик.
– Так ты чего, опять за шкурками?
– Ты их знаешь?
– настороженно спросил его напарник.
– Знаю, - весело отозвался сержантик.
– Они нутряков закупали. У меня так сразу всех взяли.
– Да ну?
– теряя интерес к нашим документам, спросил другой.
– А сейчас опять за нутряками?
– Да, решили ещё затовариться, - кивнул Манхэттен.
– Цены у вас тут подходящие.
– Вы ко мне заезжайте, я вам адрес оставлю, - возвращая нам так и не проверенные паспорта, сказал гаишник, и оглянулся на стеклянную будку поста.
– Ты чего там ковыряешься, Пасулько?
– донеслось оттуда.
– Сейчас, товарищ лейтенант. Тут такое дело...
– он шепнул нам: Подождите, - и побежал к посту.
Напарник его тем временем вовсю обсуждал проблемы разведения нутрий с Манхэттеном. Тот уже называл гаишника Петей и записывал адрес его кума, у которого этих нутряков "по самое некуда и ещё столько же".