Купленная. Игра вслепую
Шрифт:
Особенно, когда перед внутренним взором до сих пор стоит закрытый гроб Луневой с выставленной на его крышке в черной рамке фотографией покойной, чье улыбающееся изображение то и дело расплывается из-за слез, пытаясь принять черты совершенно другого лица.
Возможно, закрытый гроб — это, в какой-то степени, даже хорошо. Когда не видишь, кто там лежит на самом деле (или в каком состоянии), то и остаешься в подвешенном состоянии подсознательного неверия касательно происходящего.
"Так это все, что тебя сейчас больше всего волнует и лишает здорового сна?"
Конечно, не только это, но и произносить свой явно циничный вопрос привычным тоном бездушного киллера
"Прости, но… мне действительно надо это знать. Чтобы идти дальше и не изводится по этому поводу каждый божий день." — само собой, я лгала, прекрасно понимая, что никакие честнейшие заверения о благополучии Кирилла меня не успокоят. Я буду думать о нем все с той же маниакальной одержимостью, что и раньше, поскольку это зависело отнюдь не от меня.
"Прости, Алина, в первую очередь за упущенный мною до этого недочет. Но я забыл тебя предупредить, касательно всех твоих возможных попыток заговорить со мной об этом снова. Я заверил тебя еще неделю назад, что ни с твоими родными, ни с Киром ничего больше не случится, по крайней мере не с моей подачи. И этим я поставил окончательную точку на данной теме. Грубо говоря, "мягко" намекнул, что связанные с нею мысли не должны более посещать твою умную головку. Не только не посещать, но и не проявляться вообще никак, в особенности во время наших будущих встреч или при иных способах общения. И, откровенно говоря, я сейчас пребываю в некотором ступоре и, надеюсь, ты догадываешься в каком."
Еще бы. Я же ему позвонила, чтобы узнать о Кире, будь я трижды неладна. Набралась за столько дней смелости, чтобы это сделать и первым делом выпалить ему об этом, как о главной для меня теме дня.
"М-мне… мне надо было это узнать… Просто узнать… Прости… Я же… не прошу тебя пересмотреть свое решение…" — да, Алька, да, твою мать. Скажи ему еще и об этом. О том, что собиралась его умолять тебя отпустить. О том, что готова для этого выполнить все его условия и даже ползать в его ногах на животе, поскольку все равно не знаешь, как до него достучаться и как доказать ошибочность созданного им прецедента.
"Тогда, надеюсь, ты не сильно обидишься, если я попрошу тебя предельно доходчиво никогда более не говорить со мной на подобные темы или хотя бы вскользь о них напоминать. Поскольку сейчас на первом месте перед тобой стоит крайне серьезная задача — сделать со своей стороны все от тебя зависящее, чтобы вычеркнуть из нашей жизни все лишнее и ненужное, что может стать главной причиной ухудшения наших с тобой отношений. Абсолютно ВСЕ, Алина. В том числе и "случайные" намеки о Кирилле. И, нет. Я не собираюсь рассказывать тебе о его самочувствии вообще ничего, а также говорить о том, где он сейчас и в каком состоянии. Это не должно тебя волновать никак, никоим образом и ни с какого боку. Постарайся приучить себя к мысли, что его в твоей жизни никогда до этого не было. И чем скорее ты это сделаешь…"
— …Тем быстрее вернемся к нашим прежним отношениям… — нет, я не произносила этого вслух, просто беззвучно повторила слово в слово сказанное Глебом, окончательно теряя ту ничтожную надежду, которой позволила зародиться в своем сердце.
Не знаю, насколько я усугубила данным звонком свое и без того плачевное положение, но… нисколько не удивлюсь, если и он тоже в какой-то степени посодействовал принятию последнего на мой счет решения, которое Глебу придется сделать очень и очень даже скоро.
— Вы Алина? Алина Семина?
Я не сразу поняла, что в тот момент кто-то обращался именно ко мне. Хотя, какова возможность оказаться в одном и том же месте с человеком, которого зовут в точности, как и меня?
— Простите?.. — но, в конечном счете до моего сознания дойдет, что мне не послышалось, и кто-то всего в двух шагах от меня, застывшей перед длинными полками одного из множества отделов крупнейшего парфюмерного супермаркета "Золотое Яблоко", назовет мое имя практически прямо над моим ухом.
Правда, вернуться в реальность и вспомнить, что конкретно я тут до этого делала, не составило для меня вообще никаких дополнительных усилий. Тем более, что за последние недели я проделывала данный трюк с периодическим постоянством по нескольку раз на дню, неважно где и при каких обстоятельствах — в институте, в подобных магазинах, в машине или на квартире Глеба Стрельникова. Разве что в это раз, окликнувшим меня человеком оказалась совершенно незнакомая мне женщина неопределенного, но вполне себе внушительного возраста. И, честно говоря, даже увидев ее внимательное лицо с не менее заинтересованным моей внешностью взглядом в необычайно ярких бирюзово-серых глазах, я и предположить на тот момент не могла, кем она окажется в действительности.
— Маргарита Петровна? — а вот этот совсем уж неожиданный для меня вопрос задал где-то за моей спиной и над затылком мой персональный телохранитель Дмитрий. Можно сказать, моя вторая вездесущая тень, которая, как правило, подавала свой голос в крайне редких случаях и которую я научилась игнорировать за последнюю неделю с такой же легкостью, с какой сам Дмитрий умел казаться абсолютно невидимым и практически ненавязчивым.
Я, наверное, за эти дни и "полюбила" так часто ходить по магазинам или искать веские причины, чтобы куда-нибудь выбраться и якобы что-то там себе купить. С одно стороны это вроде бы чем-то отвлекало от насущных проблем, с другой помогало убить время, а с третьей… С третьей было посложнее, поскольку наивно ждать и надеяться, что кто-то (например, нанятые специально Киром люди) следит за мной, а может даже ищет способ передать мне весточку от Кирилла. Встретиться с ним "случайно" я пока еще не рассчитывала, но… Как такое объяснишь изведшейся девчонке, которая уже и думать ни о чем другом не способна, кроме как о настоящем чуде, довольствуясь в конечном счете одними лишь по этому поводу фантазиями и наивными мечтами.
— Дима, а ты бы не мог минут на пятнадцать отлучиться куда-нибудь от нас подальше? Скажем так, отойти метров на десять. Можно даже и на двадцать.
Я и не заметила, как моя челюсть от изумления отвисла, а шокированный взгляд буквально залип пусть и не на молодом, но все еще красивом лице матери Кира. Понять, кто передо мной стоит, а, главное, из-за каких-таких моих последних заслуг — не составило ровным счетом вообще никакого труда. Зато каким оглушающим ударом адреналина долбануло меня в тот момент по мозгам после принятого сознанием осмысления происходящего, сорвав сердце в сумасшедшую аритмию… Кажется, я даже слегка пошатнулась, но все равно, каким-то чудом выстояла, рефлекторно обернувшись в сторону водителя, будто он и вправду мог сделать что-то непредвиденное с кем-то из нас. Каково же было мое ошалевшее удивление, когда Дмитрий молча, без единого намека на возражение или несогласие развернулся и, как ни в чем ни бывало, прошелся неспешной походкой полураслабленного Джейсона Борна до ближайшего поворота к соседним стеллажам соседнего отдела магазина.