Купленная. Игра вслепую
Шрифт:
"Это Наталья Олеговна. Она будет жить с тобой здесь все это время в качестве постоянной домработницы. Готовить, прибираться, следить за тем, чтобы ты вовремя ела или не натворила каких-нибудь глупостей." — он привел эту женщину в тот же день, в ту же гостиную, где я сидела полностью им добитая и практически уже размазанная по дивану, поскольку подняться тогда без чужой помощи уже банально не имела сил. Поэтому и не двигалась, и ни черта не делала, ибо не могла… Не говорила, не соображала и не понимала, что вообще происходит, и кто эта за женщина? Какого она здесь делает и с какой стати меня с ней знакомят?
Я не собираюсь жить с кем-то в одной квартире, еще и там, где не хочу жить. Почему мне
Хотя, по правде, у меня не было никакого желания ее рассматривать и уж тем более воспринимать всерьез. У меня просто в голове не укладывалось, что все это происходило наяву, на самом деле. Мне это нисколько не привиделось и не приснилось.
"Вмешиваться в твою личную жизнь она, естественно, не будет, а вот следить со стороны за твоими нежелательными действиями или порывами, увы, это да, ей придется практически на постоянной основе. Считай, что отныне она мои уши и глаза, а в некоторых ситуациях и мой голос. Все, о чем она тебя не попросит в ближайшем будущем, всецело будет исходить только от моих прямых указаний. Но, что-то мне подсказывает, что до нежелательных крайностей дело не дойдет. Девочка ты достаточно сообразительная и далеко не глупая, доводить свое нынешнее положение до полного абсурда явно не захочешь. В общем, тут все предельно просто. Чем меньше ты делаешь глупостей или захочешь что-нибудь сделать неприемлемое для моего восприятия, тем меньше тебе придется общаться напрямую с Натальей Олеговной, как и видеть ее в своей повседневной жизни чаще двух или трех раз за день."
"А как же… институт?.. А… а Ксю?.." — произнести все это без слез и не срывающимся на каждом слоге голосе у меня, конечно же, никак не получилось. Странно, что я вообще как-то сумела все это из себя выдавить, хотя проще и куда сильнее тянуло разреветься, закатив настоящую истерику. Но мой мозг, похоже, на тот момент никак не мог обработать до конца полученную им только что информацию и поставить лицом к лицу перед моей нынешней реальностью, как перед неизбежным фатумом. Из меня только что сделали пленницу в буквальном смысле этого слова. Разве что не нацепили на шею ошейник и не приковали стальными наручами к цепям. А так разницы почти никакой. Если для вас психическое насилие кажется не таким уж и страшным, чем физическое, тогда я вашему восприятию жизненных реалий очень даже сильно завидую.
"Ничто не воспрещает тебе жить так же, как ты жила до этого всю свою сознательную жизнь. Единственное Но, с этого дня мне придется внести в нее ряд незначительных изменений, которые, при самом большом твоем на то желании, едва ли будут доставлять хоть какой-то ощутимый дискомфорт. Поверь мне на слово. Через день другой ты уже не будешь их ни замечать, ни испытывать от их потери ни малейшей тяги вернуть их обратно. Зато появится больше свободного времени на ту же учебу и даже на полноценные прогулки на свежем воздухе. Ты и представить себе не можешь, как много получает человек приятных бонусов в своей жизни, когда меньше сидит в интернете и по минимуму пользуется всеми имеющимися у него цифровыми гаджетами-примочками. Так что, само собой, никто мешать тебе учиться в институте не будет, и проводить свою подругу в последний путь ты сможешь вместе со всеми ее друзьями и родственниками в назначенный для данного мероприятия день. Разве что делать теперь все это тебе придется под сторонним надзором. В этих стенах за тобой будет присматривать Наталья Олеговна, а в институте и в других общественных местах — кто-то из моей личной охраны."
"И чем же это будет похоже… на мою прежнюю жизнь?" — чем быстрее до моего сознания доходил смысл слов Глеба, тем ощутимее сковывало мои внутренности вымораживающей коркой стылого льда. Я все еще не хотела в это верить, но… глядя на этого человека и упрямо игнорируя присутствие той самой Натальи Олеговны, волей-неволей начинала осознавать всю масштабность происходящего со мной кошмара в его истинных границах. И чем дальше и глубже погружалась в него своим шокированным рассудком, тем острее и буквально физически ощущала напирающие на меня со всех сторон стальные прутья безвыходной ловушки-клетки.
"Самым банальным осмыслением твоего нынешнего положения. Чем скорее ты его примешь и не будешь давать мне никаких поводов сомневаться в тебе, тем быстрее и больше ты начнешь получать привычную для себя свободу действий. Все куда проще, чем кажется на первый взгляд." — в тот момент он снова ко мне приблизился практически в притык, даже не обращая внимание на ту же Наталью Олеговну. Разве что не стал приседать передо мной на корточки или рядом на диван. Зато протянул пугающе властным жестом свою увесистую ладонь к моему лицу, обхватывая пальцами щеку, скулу и подбородок и тем самым приподнимая мне голову едва не насильственной манипуляцией от единоличного хозяина, господина и милостивого владельца. Только единственным отличием от схожих сценок на тематических фотографиях и видеокадрах оказалось слишком шокирующее восприятие прессующего меня в эти секунды реализма. А еще точнее, осязание близости, тактильного давления и беспощадного вторжения в мое личное пространство Глеба Стрельникова.
И лучше бы я в тот момент ослепла ко всем херам собачьим, чем терпела его въедливый взгляд на своих глазах, буквально пронизывающий насквозь той беспристрастной властностью и бездушной жесткостью, с какой он возможно смотрел когда-то на всех приговоренных им жертв. Да… именно… С какой взирали когда-то все великие Инквизиторы на еретиков и обреченных на смерть ведьм. Не удивительно, что как раз такие "люди" и оставляли свой внушительный след в истории человечества, вызывая к себе вполне обоснованные чувства парализующего страха и даже неверия. Неверия к вершимым ими ужасам и ничем не оправдываемым бесчинствам.
"И что-то мне подсказывает — ты не станешь портить наши отношения всякими неуместными глупостями или инфантильными выходками, совершенно не свойственными твоему характеру. По крайней мере, я очень на это надеюсь. И ты меня ни разу за все эти дни больше ничем не разочаруешь и не подведешь."
И как после ТАКОГО прикажете воспринимать происходящее или пытаться свыкнуться со своим новым статусом, при этом не желая выпрыгнуть с ходу в ближайшее окно и не завизжать что дури во всю глотку? Просто взять и отключить большую часть своих эмоций и себя самой? А ведь он даже ни слова не вставил ни о моей семье, ни о жизни Кирилла, хотя их имена и звучали по умолчанию на фоне его впечатляющего монолога или, скорее, содержательного расписания моего самого ближайшего будущего.
Вот так все просто? У меня теперь две, максимум три недели, чтобы очухаться и, видимо, как-то насильно вернуть прежние чувства к Глебу Стрельникову. Стереть из своей памяти все, что было между мной и его сыном, сделав вид или внушив себе как-то, что ничего такого на самом деле в моей жизни не происходило. Мне это просто привиделось или приснилось. Я никогда не встречалась с Киром, не занималась с ним любовью и не сходила по нему с ума, не представляя, чем и как буду теперь дышать, если больше никогда его не увижу. Да, конечно. Ничего проще не придумаешь и не сделаешь. Просто взять и перепрограммировать себя на другого человека. Просто забыть и стать другой.