Куплю чужое лицо
Шрифт:
Паттайя разделась и юркнула под одеяло. Из-под него вылетели легкие, как пушинка, трусики и зацепились за массивное хрустальное бра. (Какая безвкусица!)
Я отбросил в сторону одеяло. Ее тело стало другим. В том смысле, что раньше это было тело девочки, а теперь мать-природа завершила свое творение, округлив все угловатости, наполнив жизненным соком ее грудь, бедра, попку. Я представил, как чудодейственные руки слепой массажистки Чакри касаются ее тела и начинают волшебство. Они видят умирающую девушку изнутри, ее воспаленную грудь, сгорающие легкие, черную ауру. Она ощущает каждую ее клетку, мощнейшая природная
И вот когда эта змеюка поглотила черную ауру в теле больной, настала очередь лекарственных настоек и мазей.
Голая учительница рассказала мне, что в Таиланде в стенах буддистских монастырей тысячелетиями создавались и совершенствовались по заказам монархов, вельмож, военачальников и придворных врачей настойки, мази и капсулы. Хитроумные буддистские монахи составляли их из трав, минералов, крови, ядов и органов животных, живущих в Таиланде. Они охотились на горных медведей, тигров, крокодилов, приручали слонов, буйволов, обезьян, добывали в океане акул, барракуд, скатов. Наблюдая в природе жизнь змей и орлов, заимствовали у животных их сильные стороны. Смешение животных и растительных элементов под безустанные молитвы буддийских монахов давало непревзойденный эффект лечебных настоек и мазей. Они составляли лекарства из крови, яда и органов животных, которые усиливали или возрождали аналогичные природные качества у человека.
Результат успешного лечения лежал передо мной.
Да здравствует целительница Чакри!
Воскрешенная Паттайя, живее всех живых, лежала, как Даная, на полотнище Рембрандта в Эрмитаже (изувеченного маньяком и тоже воскрешенного реставраторами).
Она сверкала хитрыми глазками, ожившая скульптура, Галатея, созданная Творцом и ниспосланная мне.
Чудеса продолжали происходить… Я не испытывал к Паттайе никакого плотского чувства, обладание ею в физическом смысле казалось сейчас просто кощунственным, невозможным, запредельным, неестественным.
Если бы передо мной лежала другая женщина, то мне, изголодавшемуся по тюрьмам и психушкам, достаточно было одного намека, чтобы истерзать и насытить ее плоть…
Но передо мной возлежала отмеченная божьим провидением Магдалина, воскрешенная и небесно-чистая…
Паттайя все поняла. За минувшее время она повзрослела, наверное, видение того света воочию дает человеку особую мудрость…
Она встала, потрепала меня по волосам и подошла к окну.
– Уже светло! – сказала она, отодвинув портьеру.
Это были последние слова, которые я запомнил…
Проснулся я от пристального взгляда. Жизнь среди зэков и умалишенных научила меня чуткому сну.
– Добрый вечер! – сказала Паттайя.
Я не сразу понял, что проспал двенадцать часов кряду.
– Привет!.. Где ты так хорошо научилась русскому языку?
Паттайя действительно довольно бегло изъяснялась, лишь в отдельных случаях переходя на английский.
– Я ходила на курсы русского языка.
Ответ меня устроил. Не устраивало меня то, что прошел почти год, пока она соизволила отыскать меня.
– Почему ты не нашла меня раньше?
– Я уехала в Таиланд. Точнее, вынуждена была уехать.
– Понятно, повезла в родную деревню свой пепел. И там выучила русский язык?
– А что тут удивительного?
Действительно, ничего удивительного не было. Русских туристов в Таиланде с каждым годом все больше. И после английского наш язык – уже второй по значимости.
– И когда ты вернулась в Россию?
– Полгода назад. Я тебя искала. Твой сосед Красницкий сказал, что тебя посадили в тюрьму за убийство. Я, конечно, сразу поняла, что это чушь собачья. Только в России могут посадить в тюрьму за убийство самого себя! Ваша программа защиты свидетелей написана для сумасшедшего дома.
– Ты Россию не трожь! – обиделся я за Родину. – В каждой стране есть горсточка идиотов, но наша вечная беда, что у нас они приходят к власти.
– С одним таким я встречалась.
– С кем?
– С майором Баздыревым.
– Это еще не худший образчик.
– Я сказала, что могу быть свидетелем и подтвердить под присягой, что гражданин Владимир Кузнецов – это бывший Раевский, которому сделали пластическую операцию. Он меня спросил: «А откуда ты знаешь, что это именно он?» Я говорю, что глаза его! А он мне: «Это все лирика, барышня…» Ну, говорю, голос его. Он: «Ага, пропел петух – не прокукарекал». – «Ну, по физическим особенностям!» – «По каким это особенностям?» – спрашивает. А я ему отвечаю: «По члену!» – «Первый раз слышу, – говорит, – чтобы член был удостоверением личности!» А я говорю: «А это с опытом приходит, товарищ майор! Попробуйте несколько раз, и почувствуете разницу!»
– И как он отреагировал?
– Обещал мне устроить процедуру опознания, с приглашением двух статистов. По полной программе и полным контактом.
– Я ему говорю, что мне достаточно и внешнего вида. Узн?ю родного…
Я рассмеялся, представив, как Баздырев проводит опознание по внешнему виду. Три мужика, в том числе и я, стоя за ширмой, через вырезанные отверстия с порядковыми номерами молчаливо демонстрируют детородные органы. А Паттайя в присутствии понятых, каких-нибудь благообразных старушек, указкой показывает мой орган.
Мы оделись и спустились в зал. Сильвио сидел в глубоком кресле и курил кальян. Не натешился красивой жизнью… Беззвучно мерцал экран плазменного телевизора. И вдруг я увидел свой портрет. Сильвио, в реакции не откажешь, мгновенно прибавил звук.
«…Совершил побег из специализированной психиатрической больницы с интенсивным наблюдением. Обвиняется в совершении убийства. В прошлом – офицер спецназа, имеющий опыт войны в Афганистане. Особо опасен». Далее сообщались телефоны, среди которых я узнал и номер Баздырева.
– Смотри-ка, мой корешок Баздырев свой телефонный номерок оставил. Надо будет позвонить при случае.
– Вот какой ты серьезный, оказывается, – оценил теленовость Сильвио. – Гляди, еще глотку перережешь.
И он поерзал на кресле.
– Да вы что?! – изумилась Паттайя. – Как вы могли такое сказать?
Мы рассмеялись. Все-таки ей надо еще пожить в России, чтобы понять склонность русских к мрачным шуткам по поводу и без повода.
– Как будем развлекаться? – спросил Сильвио.