Куплю свадебное платье
Шрифт:
— Там был большой байрам, — пропустив Альбину, громко буркнул бомж.
Яроцкая споткнулась.
— Где там?.. — посмотрела на бомжа Альбина ясными глазами.
— Ну, откуда ты золотишко сперла, — пьяно и застенчиво буркнул бомж.
Альбину передернуло.
— Чего ты хочешь? — глядя на сталактит соплей, свисающий из ужасающей по размерам ноздри, кашлянула Альбина.
— Половину, — быстро сказал бомж.
— Приходи к моей двери через полчаса, — стараясь не вдыхать запах, исходящий от Ильи, ответила вдова.
— До скорого, — деловито попросил бомж.
У Альбины в память о муже осталась капсула с ядом гадюки индийской (для Натанчика, мысленно шутила Альбина Хасановна). От этого яда кровь загустевает и начинает идти сперва из десен и старых ран. А потом просто вытекает вся…
Через полчаса философски настроенный бомж поднялся на четвертый этаж и стукнул трижды в дверь 48-й квартиры. Никто ему не открыл. Бомж нахмурился и посмотрел под ноги, на половичке одиноко лежала бутылка водки.
— «Цар-ская», — прочел по слогам он. — Записка… — Взяв в руки клочок розовой бумаги, бомж повертел его и наконец разобрал: «Срочно уехала. Пока — вот это. Если желаете».
Илья Леонидович взял бутылку и пошел в трансформаторную будку. Вдова через глазок наблюдала за ним.
— Дармовщинка, — выпив полбутылки и занюхав лимонной корочкой, сказал Илья Леонидович и провалился в сон.
В вечный.
Спасите мою бессмертную душу!
— Уберите кошку-у-у!.. — кричал слепой Жидков, если Лабрадор кидался на четвероногую вместо сопровождения незрячего хозяина по его слепым делам.
Кошка, а это был цвета лондонского тумана Скаредный Кот, от охотничьей собаки-лабрадора кинулся прямо под трансформаторную будку! Лабрадор за ним — сунув морду между кирпичами и подвывая от наслаждения! Кот орал и шипел, отбиваясь лапой, а слепой Жидков, у которого поводок от ошейника был намертво привязан к ремню на брюках — руки-то у него были заняты двумя сумками, — влетел в будку и упал на бомжа!
Тот прохрипел, вглядываясь в гладкое лицо слепого в стильных очках:
— Помираю, дядя… Спаси мою бессмертную душу!
На что Жидков встал на четвереньки и, кое-как поднявшись, ответил:
— Каждый свою… каждый свою!..
Но «Скорую» вызвал, сразу как только поймал озорника в ошейнике. И Илья Леонидович был спасен, также остался живым Скаредный Кот из соседней «сталинки». Никто в тот день не простился с жизнью.
Точка соприкосновения
Мы с Таней вошли в подъезд одновременно. Я вернулась из больницы, она — с похорон.
Я подняла глаза и в темноте сказала:
— Здравствуй, Таня.
Она ответила:
— Привет, Наташ.
Мы развернулись и пошли — она к лифту, держа сверток с дочкой, а я вздохнула и свернула к 34-й квартире, за дверью которой дружно лаяли собаки.
И, словно каким-то магнитом, нас повернуло друг к другу.
— Где ты была?! — спросила я.
— У меня муж умер, — ответила Таня.
— А мой сидит… ну, ты знаешь, — стараясь говорить не очень громко, сказала я.
— Пойдем ко мне, — придерживая ногой лифт, попросила она. — Я боюсь туда входить. Мать осталась в Красноуральске, оформляет все. А я не знаю, как буду жить, а ты?..
— А я знаю, — как автомат сказала я, твердо зная, что, пока жива, — не пропаду. Я вся в бабушку. «Наташка, — говорила моя ба, — меня гонят, а я снова туда лезу!» Вот и я такая… Такие мы!
— Правда? — с надеждой спросила Таня.
— Ага, Тань, — сказала я. — На работу устроюсь, вот только Глафиру не с кем оставить…
— Ой, а оставь у меня, — быстро предложила она. — С бабкой, конечно, не оставишь — ребеночек… И сама оставайся у меня.
— Я тебя не отпущу, — сказала Анна Львовна и, не мигая, посмотрела на меня слезящимися глазами. — Я скучала по тебе. И я не смогла уйти.
— Анна Львовна, зачем вы держите собак? У вас такая маленькая пенсия, — глядя на то, как Анна Львовна экономит буквально на всем, чтобы прожить месяц до пенсии, взяла и спросила я.
— Наташ, зачем ты родила ребенка? — вопросом на вопрос отвечает Анна Львовна, и глаза ее смеются.
— Так… само собой, — оглянувшись на пускающую пузырики Глафиру Дмитриевну, пожимаю плечами я.
— Ну и они сами собой появились, — сказала она, глядя на черную, белую и рыжую собак, которые внимали с балкона, что говорит их Анна Львовна. — Конечно, если бы у меня были дети, разве нужны мне были собаки?..
— А почему у вас нет детей? — тоном прокурора задаю я самый дурацкий вопрос бездетной старой женщине.
Анна Львовна кокетливо поднимает тоненькую бровь:
— Фигурку боялась испортить. — И хихикает.
— Ага, — теряюсь я в догадках. Моя фигура после родов не округлилась, а скорее высохла.
С Димой я так и не смогла увидеться. И еще — у меня нет даже лишней копейки на адвоката. К нему на работу, в фармацевтическую фирму, я звонила и ездила, мне отдали деньги, которые он не успел получить, — двести пятьдесят долларов. И нам стало на что жить. Пока.
Будни
Пес ходил и слушал, ходил и слушал, сопоставлял, запоминал многое и забывал, уходил спать на улицу, возвращался и снова ходил, прижимая уши и слушая, о чем говорят жители подъезда.
Второй этаж, квартира 37:
Мама-ведьма семидесяти семи лет и сын-холостяк в коротких штанах — пятидесяти лет, фамилия — Проточные.
— Я тебе кеды купила! — раздалось из-под двери.
— Где? — придушенно, но заинтересованно спросил слабый мужской голос.
— Вон, в коробке! — рявкнула ведьма.
— А почему… к-красные? — через минуту обиженно выкрикнул раненым воробьем сын.
— Меряй! — басом ухнула мать.
Пес погрустнел и отошел.
«Сходить, что ли, выпить?» — по-мужски подумал он, но потом вспомнил, что он — Лабрадор!