Купол над бедой

Аусиньш Эгерт

– Чем лучше сааланцы меня знают как специалиста, тем меньше у них шансов заподозрить, что я могу быть кем-нибудь, кроме того, что они обо мне знают. Да, я плачу налоги как хозяйка портала, и у меня политическая позиция, скажем так, не самая дружественная к ним. Они это терпят, потому что я плачу. Ну так я и с этой своей деятельности заплачу процент, и моя политическая позиция останется моим личным делом, это их подход... И моя собственная секретная дырка в заборе их правил.

– Тебя довезти?
– спросил Валентин.

– Ты же вроде по делам собирался, - несколько

мимо темы ответила она.

– Я спрашиваю, тебя довезти или как?
– Валентин был традиционно невозмутим.

– Да, довези, пожалуйста.
– После повторения вопроса Полина все-таки очнулась и сориентировалась.

На Лесную она попала через сорок минут. Поднявшись в квартиру и глянув на вешалки для одежды в коридоре, не увидела там ничего особенного, покосилась на пол, убедилась, что по нему ходят босиком от дверей, как и положено в квартире с маленьким ребенком, почувствовала легкий запах молока и младенца, улыбнулась встречавшей ее клиентке и сказала:

– Здравствуйте. Извините за вопрос с порога, но как у вас оказался мой телефон?

– О, очень просто, - ответила улыбкой сааланка.
– Я написала Этти, мы с ним вместе учились в школе, а он муж Лиды, вы ее как-то консультировали еще до брака, а потом они вместе читали вашу страницу в Интернете.

"Мнда, - подумала Полина, - той истории уже не меньше семи лет, это ведь один из первых браков с пришельцами. Есть же на свете запасливые и нежадные люди... Впрочем, Лида такой всегда была".

– Мне нужна минута на звонок, отпустить машину, и еще одна, помыть руки, если вы хотите, чтобы я посмотрела на малыша, - сказала она клиентке.

Позвонив Валентину, она сказала: "Езжай, не жди" - и это значило, что он привез ее действительно к клиентке, а не прямиком к ребятам Ведьмака, например. Попав в засаду, она сказала бы "можете не ждать" и до последнего настаивала на допросах, что ее подвозил случайный водитель, а не знакомый. Разувшись и сполоснув руки, она прошла за хозяйкой в комнату. Ребенок, разумеется, спал в кроватке.

– Как вас зовут?
– вполголоса спросила Полина.

– Криэйда. А его, - она кивнула на кроватку, - Ингвар. Так захотел его отец, Вадим.

– Так, Криэйда, и чем же я могу вам быть полезна?

– Всем, что касается его, - развела руками сааланка.

– А точнее?
– улыбнулась Полина.

Молодая мать вздохнула. Потом вздохнула еще раз. Растерянно посмотрела на Полину и спросила:

– Почему Ингвара должна растить именно я?

Полина чуть наклонила голову:

– Вы хотели ребенка? Или он получился случайно?

– Хотела, конечно, - пожала плечами сааланка.
– Не будь он желанным, его бы не было, но причем тут все эти бытовые мелочи? Их же так много...

– Вокруг ребенка всегда очень много бытовых мелочей, это правда, - кивнула петербурженка.
– Так растут все дети. И вы тоже так росли.

– Когда я родилась, - возразила Криэйда, - мои родители отдали меня собаке, у нас так все делают. Собака кормила меня, заботилась обо мне и растила вместе со своими щенками. И вот я выросла, выучилась, замужем и у меня живой сын. Я предлагала

мужу отправить младенца ко мне домой и отдать моим собакам, чтобы они о нем заботились, но он так расстроился... Я была у досточтимого, но он тоже не понимает, чем мужа не устраивают мои собаки. Досточтимый предложил собак монастыря, раз так, но и они не подошли! И я попросила вас прийти.

– Я понимаю вашего мужа, - осторожно сказала Полина, между делом унимая легкое головокружение.
– Не знаю, как ваши собаки, а наши не умеют заботиться о маленьких человеческих детях достаточно хорошо, да и молока у них маловато для того, чтобы ребенок был сыт и нормально рос. Кроме того, кто-то должен учить ребенка говорить, а наши собаки не разговаривают.

– Да?
– молодая мать посмотрела на Полину удивленно и озадаченно.
– Что, совсем?

– Совершенно точно, - кивнула психолог.
– Я никогда не видела говорящей собаки, думаю, что и никто из здесь живущих не видел ничего подобного. Мне, правда, рассказывали про одну собаку, которая умела говорить целых три слова, но она говорила только по команде и за печенье...

– То есть Вадим, мой муж, может считать, что мои собаки тоже не умеют говорить... Я не подумала об этом...
– сааланка глубоко задумалась.

– Да, так вполне может быть. А еще наши собаки не могут запеленать младенца, потому что их лапы для этого не приспособлены. А ваши могут?
– продолжила сравнение Полина.

– Да, наши могут, - подтвердила Криэйда.
– И запеленать, и завязать шнурки на одежде, и застегнуть крючки, и растереть овощи или фрукты, чтобы ребенок мог их съесть. И говорят они вовсе не три слова, а много сотен... Всех наших детей воспитывают собаки. Нет, исключения, конечно, бывают, но это обычно нехорошо для детей, им потом тяжело в школе среди сверстников, поэтому так стараются не делать. А муж хочет, чтобы Ингвар был при нас постоянно.

– Вполне понятное желание, это же его сын, - у Полины снова слегка кружилась голова, и она чувствовала себя несколько в стране чудес или в лабиринте гоблинов, но пока что у нее хватало прочности, чтобы слушать Криэйду и отвечать с полным пониманием ее обстоятельств, как бы они ни были непривычны.

– Но я не понимаю, зачем ему младенец, ведь он все время спит, когда не ест. Что Вадим с ним будет делать? И кто его будет кормить, если мы не отдадим его моим собакам?

Полина молча смотрела на Криэйду с почти незаметной улыбкой. И сааланка вдруг догадалась:

– Вы хотите сказать, что кормить Ингвара должна я? Все время я?! Я уже десять дней это делаю, меня в роддоме научили, но это так утомительно... Сколько еще будет нужно?

– Боюсь, - осторожно сказала Полина, - что не меньше полугода.

Пораженная сааланка на миг замерла, спрятав нос в ладони и растерянно глядя на свою гостью.

– Но как же моя работа? И остальная жизнь?

– Полгода - это быстро, - улыбнулась Полина.

– Но полугодом же не обойдется, - расстроилась Криэйда.
– Ребенок становится самостоятельным не раньше, чем ему исполнится семь. Мы в этом возрасте идем в школу.