Курдский князь
Шрифт:
Несмотря на разбросанность своего многочисленного семейства, Гассан не был лишен наслаждений семейной жизни; он расставался с детьми не прежде, как когда бросал их матерей, и поэтому всегда был окружен детьми своих присутствующих жен. В то время, о котором мы рассказываем, около дюжины этих более или менее невинных созданий утешали его своими ласками. Старший из них, юноша лет девятнадцати, коренастый, косой, смуглый и безобразный, представлял резкую противоположность с своим величественным и благообразным отцом, что не мешало всем друзьям
Гассан сидел на почетном месте, т. е. на краю дивана, по-видимому слушая разговоры некоторых соседей, расположившихся в другом конце комнаты, когда Мехмет быстро подошел к старику, наклонился к его уху и сказал шепотом: «Гассан, мне нужно переговорить с тобою наедине, и сейчас же».
Я не ручаюсь, чтобы старик тотчас узнал своего гостя, но он так привык к таинственным и притом очень выгодным сношениям с людьми, хранящими самое безусловное инкогнито, что ничуть не удивившись, удалил знаком руки всех бывших в комнате.
Когда все вышли, Мехмет пригласил Гассана запереть дверь, что тот немедленно и исполнил, как человек, привыкший к подобным свиданиям. Потом он внимательно вгляделся в Мехмета и сказал:
— Ваша светлость поступает неосторожно. Вы конечно знаете, что вас ищут по всем окрестностям, что недалеко отсюда стоит войско…
— Знаю, знаю, — перебил его Мехмет с нетерпением: — но необходимость на все заставит решиться, и часто смелые поступки не так опасны, как кажется. Я все-таки могу рассчитывать на твое содействие?..
— Разумеется. Что будет вам угодно потребовать от меня?
— Гостеприимства, — отвечал Мехмет, — для меня и для больной жены, которой нужна скорая помощь.
— Где она? — лаконически спросил старик.
— В двух шагах отсюда. Можно за ней сходить и привести ее в твой гарем?
Гассан призадумался.
— Ночь близка, — сказал он; — отправьтесь к ней и останьтесь там, пока совсем не стемнеет. Тогда вы придете к калитке, которая выходит в поле: я сам буду там и введу вас.
— У тебя нет чужих в доме, нет новых жен?
Это был вопрос затруднительный для старого Гассана. Он беспрестанно покупал новых невольниц, и забывал, с каких пор они принадлежат ему, и сколько их на лицо. Он помолчал с минуту, стараясь припомнить свои последние приобретения. Наконец решился уверить Мехмета, что ему бояться нечего, что он встретит в доме только знакомые лица.
— Хорошо, сказал Мехмет, — через час я приведу к тебе жену. Пусть кто-нибудь из твоих людей готовится съездить в город за лекарем. Прощай, и да хранит тебя Аллах!
Сказавши это, Мехмет открыл нечто вроде шкафа, что собственно было дверью потаенной коморки, куда наш патриарх прятал разные запрещенные товары, невольников, женщин, краденые вещи и т. д. Из этого чулана был ход
Когда Мехмет удалился, старый Гассан остался погруженным в глубокое размышление, и долго бы так просидел, если бы новое лицо не явилось в потаенной двери, и осторожно заперев ее за собою, не стало перед стариком с явным намерением привлечь его внимание. Гассан вздрогнул, и поднял глаза на вошедшего.
— Это ты, Эрджеб! — сказал он: — Как ты вошел?
— Через эту дверь, батюшка, отвечал молодой человек: — через эту дверь, которую Мехмет-бей забыл запереть за собою.
— А! ты его видел! — сказал старик спокойно. — Мне следовало запереть за ним дверь. Он не мог сам запереть.
— Так ли, сяк ли, сухо отвечал молодой человек, — я видел, как вышел Мехмет-бей, дверь была отворена, вот я и вошел.
Он замолчал, ожидая, что отец на это что-нибудь скажет. Но старик молчал.
— Он ушел, — снова заговорил Эрджеб, — и надеюсь нескоро вернется.
Молчание продолжалось.
— Так что ли, батюшка?
— Ты рассуждаешь справедливо, — отвечал Гассан.
— Так он нескоро вернется? — настойчиво спросил Эрджеб.
— Вернется сейчас.
— Неужели? Да это безумие! Он нас запутает. Уговаривал ли ты его убираться?
— Я не успел с ним переговорить. Но он ведь сам знает, что его везде ищут, да у него жена больна, и не может продолжать путь.
— Так он ее привел сюда? — вскричал молодой человек, договаривая речь отца: — хочет поместить ее в твой гарем? Но неужели и он здесь останется с нею?
— Не знаю, а кажется, он намерен скрываться здесь.
— Здесь! в твоем гареме! И ты его пускаешь сюда! Берегись!
— Что ж делать? — сказал Гассан лениво: — Мехмет силен!
— Скажи слово, и он будет схвачен и повешен!
— Конечно так, но у него есть друзья. Ты знаешь, как наказали эту бедную черкешенку?
— Черкешенку-то? Да ведь это правительство так отделалось от нее, чтобы не награждать ее за услугу.
— А если вздумают так же поступить и со мною, — сказал старик, и его глаза засветились зловещим огнем: он как будто гордился своею способностью предугадывать все дурное. На сына смотрел он вопрошающим взглядом, и отвратительно улыбался, опуская нижнюю челюсть на самую грудь. Эти слова и физиономия старика несколько озадачили молодого человека, но он скоро оправился и отвечал с привычной самоуверенностью: