Курение мака
Шрифт:
Он вплел их себе в кушак, прикрепил к рукавам, и такой же узор из маков красовался на его рубахе. Старик смахивал на сказочного персонажа. Наклонившись, он взял пригоршню красноватой почвы, точно так же как это раньше проделал Джек.
– Я спросил, годится ли здесь земля под посев, – сообщил мне Джек доверительным тоном.
Кьем покатал в пальцах комок земли, понюхал, потом откусил кусочек. Он почмокал с видом дегустатора с бокалом кларета в руке, но не сплюнул, а, похоже, проглотил землю и что-то коротко ответил Джеку. Затем вновь взялся за работу.
Джек искоса посмотрел на меня. Я был уверен, что эта маленькая демонстрация имела для ее участников
– Кьем, – сказал Джек, – решает, где сеять: на каком поле, на каком склоне. Предпочитает те участки, что повыше. Говорит, земля здесь такая же сладкая, как в те времена, когда он впервые выбрал это место. Люди в деревне считают его наполовину человеком, наполовину духом. Чем-то вроде колдуна. Кьем – настоящий Повелитель Мака.
– Хотя поля, как я понимаю, принадлежат вам. Кьем вряд ли понял хоть одно слово из сказанного, но так строго посмотрел на меня, что я прикусил язык. Он показал в мою сторону и быстро, со злобой залопотал что-то Джеку. Крестьяне, оказавшиеся поблизости, подняли головы и прислушались.
– Он говорит, что урожай будет хороший, если никто не будет мешать Повелителю Луны заниматься своим делом. Он спрашивает: почему бы вам с дочерью не уйти из деревни, чтобы Повелитель Луны мог спокойно довершить начатое?
Меня удивила не столько неожиданность этого выпада, сколько осведомленность о моих делах. Я не знал, что ответить.
– Ладно, – сказал Джек. – Пора идти. Мы двинулись назад к деревне.
– Откуда он знает, кто я такой, и что он толковал про луну?
– Не смешите людей. В деревне все знают, кто вы такой.
Мы подошли к одной из хижин на краю поселка. Жестом Джек пригласил меня сесть за длинный стол из неструтаных досок. Если Джек и был здесь хозяином, всякий мог бы заметить, что его хозяйство не особо выделялось роскошью по сравнению с остальными обитателями деревни. Однако внутри я обратил внимание на три нейлоновых рюкзака. Джек зашел в хижину, расстегнул молнию на одном из них и вернулся с сигаретами и бутылкой. Он поставил бутылку на стол. Непочатая бутылка шотландского «Джонни Уокера» стояла на столе как видение, как мираж. Солнечные лучи играли в янтарной жидкости, и я с трудом оторвал от нее взгляд.
Джек предложил мне сигарету и, казалось, забыл про виски. Он закурил, откинулся на спинку стула, положил ноги на стол.
– Что вы собираетесь делать?
– Заберу дочку домой.
– Как?
– Придется нести.
– Желаю удачи.
– Со мной мой друг и сын.
– Ваш друг болен.
– Ему лучше. Он поправится.
– И куда вы собираетесь?
– В Чиангмай.
– Понятно. А где это?
Я неопределенно махнул рукой. Видимо, этот жест не понравился Джеку. Он наклонился ко мне и довольно резко сказал:
– А вы соображаете, где находитесь?
Его взгляд стал угрожающим. Очень холодным. Я изо всех сил старался сохранять спокойствие.
– Как-нибудь доберемся.
Он улыбнулся и откинулся на стул, дружелюбно попыхивая сигаретой.
– Нет, серьезно, вы в курсе, где вы очутились?
– В Таиланде?
– Ха! Я так и знал.
Я попытался вспомнить, сколько раз мы пересекали реку, пока добрались сюда.
– Мы что, уже не в Таиланде?
– Ну, это как посмотреть. Понимаете, местные до сих пор не могут решить, где у них проходит граница. Может, это Мьянма, а может, земли шань [31] . Те вообще никаких границ не признают. В любом случае на этот вопрос не так легко ответить.
31
Шань (самоназвание тхай-ньо) – народ тайской языковой семьи, населяющий Шаньское нагорье в северо-восточной части Бирмы.
– Но вы-то сами в курсе?
– Все может быть, только вот с чего мне вас просвещать?
– Где вы учили английский?
– В Шартхаузе [32] .
– Где?
– Не слыхали про наш монастырь? Какой же вы после этого англичанин? Типичный представитель среднего класса? Я четыре года провел в картезианском монастыре [33] .
– Недолго.
– Да, знаете, домашние неурядицы, проблемы с деньгами. Временные. Но когда отец снова мог платить за мое обучение, я решил, что это не для меня. Послушайте, вы глаз не спускаете с бутылки.
32
Шартхауз – картезианский монастырь с больницей и школой, основан в Лондоне в 1611 г.
33
Картезианцы – монашеский орден (с 1176 г.). Назван по месту Ле Гран Шартрез (лат. Cartasia), близ Гренобля, где св. Бруно основал в 1084 г. мужской монастырь.
– Разве?
– Я бы сказал, что вы как-то завороженно на нее смотрите.
– Просто думал о том, с каким удовольствием мой друг выпил бы стаканчик. Он в очень плохом состоянии. Стакан виски пришелся бы ему как нельзя кстати.
– В наших местах это редкость, не то что у вас, где виски продают на каждом углу. Здесь цены другие.
– Вы не могли бы объяснить мне, что тот старик говорил про луну?
– Спросите об этом дочку.
– Боюсь, у нее сейчас от вашего опиума голова не совсем в порядке.
– Мой опиум? Не думаю. Если она и курила, то сущую ерунду. Крестьяне, которых вы видели на поле, курят намного больше, но не лежат в постели целыми днями.
– Вы знаете, что с ней?
Он пожал плечами и потушил сигарету.
– Кьем сказал бы, что ее одолевает злой дух. Тот, что лежит вместе с ней в хижине и, как пиявка, тянет из нее силы. Кьем бы добавил, что дух высасывает ее, пристроившись на большом пальце ноги. – Он махнул рукой. – Но ведь подобный диагноз вас не устроит.
– А ваше мнение?
Джек встал. Его кожаная кобура скрипнула.
– Думаю, мне сейчас нужно заняться делами, а потом мы еще поговорим. Возьмите бутылку. Но не забудьте оставить для меня стаканчик, ладно? – С этими словами он направился к полям, где все еще копошились крестьяне.
Когда он ушел, я вздохнул с облегчением. В его присутствии я чувствовал себя не в своей тарелке. Он вселял в меня страх.
Взяв бутылку, я пошел в нашу хижину. Хоть я и не успел соорудить носилки, но, по крайней мере, теперь у меня было чем подправить здоровье Мика, вернуть блеск его глазам. Из головы у меня не выходил этот местный наркобарон. Я отдавал себе отчет, что за разговором он прикидывал, представляю ли я для него угрозу. И скорее всего решил, что нет. Я все отчетливее понимал, что, если попасть в это опиумное царство оказалось для нас сравнительно легко, выбраться отсюда будет непросто.