курьер.ru
Шрифт:
Сергей поморщился. Потом сказал нечто, видимо давно им обдуманное:
— Да нет... неправильно это. Плохо то, что в России бывших легионеров не любят, на службу не берут. Даже в Чечню не попадешь.
— Прям как после зоны. Да-а-а, грехи наши тяжкие... Слышь, Рахим, может, за пузырем сгоняем? Я знаю, где тут взять.
— Отставить! — приказал тот, что брился в углу. — Слышали, что Джекки сказал: всем пребывать в расположении!
— Ну, тогда сдавай, Серый, по новой! Игра продолжалась.
***
Вернувшись с острова, Ши-фу отдыхал в номере небольшой загородной гостиницы — уединенной, но очень комфортабельной.
То, что в свое время подвернулся этот русский, было очень кстати, — требовалось только удержать его. И, разумеется, найти подходящее дело — у господина Ли Ван Вэя ничего даром не пропадало.
***
Жаркий день повернул к вечеру. Прозрачная вода была неподвижна, как стекло, даже под аркой стихло волнение. Тени от острых скал поползли по береговой гальке и дальше, по чистому дну, растворяясь в темно-зеленой глубине. Шинкарев сидел на берегу. Патриция вышла из грота, полностью одетая, с высоким пятнистым рюкзаком, свисающим с одного плеча; на другом плече — автомат с вставленным магазином.
— С кем воевать собралась?
— Мало ли... Что, уже скучаешь?
— В смысле?
— В дело хочется, в активность? А тут приторчал с какой-то дурочкой... Только честно говори, я ведь тебе не вру. Ну-ка смотри мне в глаза! Что ты там видишь?
— Ничего.
— Ничего? — Крыса повысила голос.
— Ничего страшного.
— А так? — Она направила на него автомат.
— А ну, убери! — Шинкарев решительно отклонил ствол. — Идиоты так шутят.
— Merci bien! (Спасибо (фр.)).
— На здоровье.
Вот за это Андрей не был намерен извиняться. Но продолжил вполне спокойно:
— Что касается скуки, спроси своего Ши-фу. Он тебе объяснит.
— Что объяснит? Нет, ты объясни!
— Все просто. Есть жизнь деятельная — vita activa, по-латыни. И жизнь созерцательная — vita contem-plativa. Первая как выдох, вторая как вдох. Значит, нужна и та и другая. Движение в покое, покой в движении...
— Откуда ты знаешь?
— А откуда ты знаешь тайцзи? Или про сады камней?
— Значит, ты тоже учишься... — сделала вывод Патриция. — А что, в России можно учиться?
— Где угодно можно учиться.
— Кто тебя учит? Китайский Учитель?
— Китайский, но не Учитель. Так, инструктор.
— Расскажи!
— Хочешь узнать? Серьезно? Ладно, слушай.
...Ранним апрельским вечером, окутанным первым сухим теплом, приятно видеть воду Фонтанки, мелькающую сквозь гранитные башни моста. В мягких, розовато-серых сумерках улица Ломоносова заполнена народом; поблескивающие корытца машин, мигая красными фонариками, выстраиваются плотной лентой в створе высоких темных домов. Во дворе, в квадрате темнеющего неба, развернулись голые ветки узких, высоких лип. За неприметной железной дверью, спрятавшейся в углу двора, охватывает возбуждающий запах спортзала: мужского пота, резины, сухого дерева.
Невысокий черноволосый китаец в такой же, как у всех, черной форме кажется ожившим иероглифом, обозначающим очередную, легко и точно исполняемую, комбинацию. У него крепкие круглые плечи, выбритый до синевы подбородок, узкие глаза, в глазах порой мелькает грозный блеск:
— Спина пряма, расслабиса! Рука длинный, непрямой, на полкруга идет!
Шинкарев поздновато пришел в тайцзи — поначалу хрустели суставы, болели нерастянутые связки. Но порой что-то мелькало, будто поднималась от живота невидимая волна и катилась по телу легкой сухой прохладой, иголочками покалывая в ладонях. Рука сама идет вверх, разворачивается поясница, скручиваются расслабленные бедра, а над ухом снова:
— Расслабиса! Улыбаса! Как убийса улыбаса! Макушка — «бай-хуэй» — идет в пустоте, пах — «гуэй-инь» — в тяжести, кисти ровными кругами «наматывают нить», Инь и Ян играют друг с другом: одна нога тяжелая, другая легкая, стойка открытая, за ней сразу закрытая:
наверху бьют в горло, снизу бьют в интимное,в центре два бока и смотри в сердце,в нижней части две голени и два колена,на ладонь от заднего мозга важна истиннаядуша — хунь...«Алмазный силач» — чуть влево, чуть вправо; руки ровно по кругу, нога резко вниз, на подножку с рывком рукой; сразу выход на «Ленивое закатывание рукавов»; — и снова круг скрещенными кистями; руки расходятся кругами; пинок коленом вперед; пальцы в горло; удар стопой назад; потом плечо, локоть, за локтем кисть выстреливает по дуге, попадешься — так и воткнется...
— Расслабиса! Корпус пряма держать, шарика не потерять, энергия вниз пойдет, сама пойдет!
Тигры и барсы глубоко в горах живут,Водяной дракон резвится в пучине,пустые разговоры — как разлившаяся тушь,конец — в завершении моей собственной искренности... [58]Энергию можно потрогать. В кистях, выставленных «в шарик», возникает легкий зуд, покалывание, вибрация. В центрах ладоней («лао-гун») нарастает возбуждение, между ладонями словно протягивается толстая заряженная трубка, по которой что-то живое пульсирует-упирается. «Шарик» наполняется, становится упругим, напряжение перекатывается, ощутимо сопротивляется сжатию — и вот она, энергия Ци, в руках, словно детский мячик. Потом раз — и выскочила, и ладони уже не сопротивляются, схлопываются, вжимаются друг в друга. «Зубами не удержал — губами разве удержишь!»