Курьерская: Багиров
Шрифт:
Она повернулась и обвела его больным взглядом, веки её были тяжелы.
– Вы хотите пить. Я сделаю чай. – Гриша импровизировал. – В чае есть кофеин. Отека, наверно, не должно быть…
Гриша снова закрыл беззащитную девушку в иномарке и побежал в аптеку. Там он купил чай… Долго упрашивал заварить его в кружке. Спросил, нет ли лимона. Купил мяту. Заварили чай с мятой. «Почему-то некрасиво». Выловил один лепесток, взял салфетки. «Теперь что надо».
Он аккуратно, чтобы на расплескать, шёл с чаем к её мерседесу. Открыл дверь и увидел, как она обувается, поставив ноги на его портфель.
– Что вы делаете?!
Она надела туфли и предприняла шаг из машины, ей было тяжело. Гриша не понимал зачем. Он поставил чай на багажник. Ему хотелось подать ей хотя бы руку, но он боялся как это будет выглядеть. Потом – второй шаг и последующие. Она очень шаталась и подворачивалась. Раздавила каблуком его телефон. Скоро оставила туфли и пошла по асфальту босиком.
– Куда вы?! Вам нужен отдых! Я сделал чай… Вернитесь!
– Выпьешь. – бросила она, удаляясь.
Гриша стоял, вертя салфетку в своей единственной руке, и смотрел ей вслед. Остался он со странным ощущением. Он совсем не хотел сейчас чай. Поэтому пошёл выливать его в кусты.
XIII.
После того, как незнакомка ушла, Гриша подобрал свой безнадёжный телефон. Машина осталась заблокирована с ключами внутри. Туфли, оставленные на улице, Гриша забрал с собой. Пришёл домой и поставил их в прихожей на тумбу.
Он включил компьютер и заварил, как обычно, чёрный чай. По возвращении с кухни зацепился взглядом за туфли. Её обувь в прихожей… Ему стало любопытно. Гриша взял их – чёрные, приятного фасона, сороковой размер. Сел за компьютер и забил бренд в поисковик. Нашёл похожие, почти такие же. ГУМ, Москва. Треть миллиона рублей. Гриша обмер: «это, выходит, не она мне телефон раздавила, а я ей каблук поизносил…».
Тотчас Гриша стал искать фабрику Валентина. Выписал телефон. Выключил компьютер и прилёг. Мысли катили как вьюга. Но минута за минутой успокаивались. Скоро Гриша остановился на чём-то одном, небольшом, вовсе маленьком, совсем ничтожном, и уснул… Проснулся Гриша в ужасном состоянии. На часах было три пополудни. Проспал шестнадцать часов… Пока он собирался, с трудом связывая вещи с их предназначением, куда-то вывалилось ещё часа два. Наконец, он вышел на улицу и позвонил Валентину с чужого телефона. Тот был приятно удивлён и извинился «за доставленный давеча дискомфорт». В начале вечера Гриша выехал на шоколадную фабрику.
– … Присаживайся, конечно. – сказал Валентин. – Знакомься, Гриша. Это Махор. Моя правая рука. К счастью, я левша.
– Стебанул электрически. – отозвался тот.
– Эта фабрика всё, что у меня есть. Ни единой души в этом городе, что не оценила бы мой кондитерский посыл…
Он закинул очередную конфету.
– Как ты пришёл в… Кондитерский бизнес? – спросил Гриша.
– Это тайна. Но, скажу, я теперь совершенно другой человек. Начатый с новой петли.
– Валентин, ты случайно на наркотиках раньше не сидел…?
– Исключено, Гриша. – он достал из кармана конфету, но подловил себя и положил обратно.
Валентин был молодой мужчина, уже состоятельный, со своими пороками. Он был охотлив до денег, однако вовсе не жадный. Когда Валентин делился – а делиться с «хорошими людьми» в этом городе надо было постоянно – по-доброму загорался тем, чтобы наверстать вполтора. В его офисе то и дело плелась какая-то интрига. Валентин был чрезвычайно жаден до информации. Если он не был в курсе всей светской ряби, ему дурно спалось. Правая рука Махор совершенно не участвовал в производственных, шоколадных делах. Этот человек всецело существовал, чтобы мониторить городской пульс и «оказывать воздействия».
За все дела шоколадного дома – включая говнишко – отвечал некто по прозвищу Робот – смуглый, коротко стриженный, слащавого вида юноша в очках, окончивший политэкономический факультет ВШЭ.
Валентин умел договариваться неординарно. Однажды он дружески встретился с конкурентом, которого было невозможно переубедить – это был человек математического склада, что разыщет подвох во всём. Валентин встретился с ним, чтобы тайно спровоцировать занять свободную точку, невыгоды которой были очень глубоко сокрыты. Которые Валентин обнаружил случайно, по счастливому стечению обстоятельств, когда пристреливался открыть свой первый шоколадный бутик. Он отложил эти планы по причинам непредвиденным; но между делом стал искать возможность подложить обнаруженную свинью кому-нибудь из «всадников диабета», то есть прямых конкурентов.
Не было и шанса, что конкурент купится на эту чушь – он распознает подвох, едва Валентин заговорит рекомендательно. Тогда Валентин сделал иначе. Он вёл лёгкий разговор о рабочих буднях, и между словом ввернул рассуждение об одном, мол, сомнительном месте. И пока рассуждал, преднамеренно наделал ошибок, что в итоге привёл к истинному выводу ложным путём. Конкурент, тайно обнаружив его ошибки, изучил это помещение, не заметил подводных камней, охотно занял его и прогорел.
Валентин неплохо использовал людей в личных нуждах. Любое его знакомство содержало потаённый расчёт. То, что он тянул Грише визитку, означало, что и Гриша, сам того не зная, уже занял некую клеточку на доске, и ждал своей комбинации.
Последние годы Валентин опирал свои дела на Франциска, как самого влиятельного негодяя в городе. Валентину было необходимо находиться со многочисленными негодяями во взаимном лобызании. В узких кругах у Валентина была кличка «акробат» за достижения в уклонении от налогов. В налоговой его любили. Человек, принципиально уходивший от «тридцатины», раздавал на варежки как санта… Делёж города, о котором недавно узнал Валентин, означал, что непременно поползут плиты, а значит нужно снова дрыгаться и освежать рукопожатия. Работы у Валентина и Махора вновь оказалось с головой.
Конфеты Валентин производил, как он говорил, класса «люкс». Стоила коробка как порядочный алкоголь. Однако отдать должное – рецептура была безукоризненна. Валентин очень следил. Ревновал свои секреты. Рецепт что-то действительно в себе содержал, что загруженность фабрики от года к году росла на сарафане – безо всякой рекламы.
Валентин был вспыльчив и доказующ; упёрт, настойчив. У Валентина прострелено лёгкое, две пули. Вытащили только одну. Из-за свинца в грудине он всегда стоит в определённой позе. У Валентина врождённый музыкальный слух. Талант, который он зарыл. Если намечалась стрельба, он брал беруши. Врагов в этом городе у него много. Как и друзей. Рвался в верхний мир. До почтенных лет такие люди доживали редко, однако у многих из них в руках часто сходились миллиарды рублей.