Курьерская: Багиров
Шрифт:
Это был молодой парень ростом почти два метра и атлетичного сложения, с тонкими и лёгкими, птичьми костями. Несмотря, что он был высок и казался широк, весу в нём не набегало и 75-и килограмм. Играли, конечно, и тоненькие ножки. Стрижен под машинку, обородевший. Анекдотическое сочетание хамства и лёгкой формы синдрома Турретта. Игривое желание разобраться со всеми и каждым. У Аслана чаще тик, но доходило и до выкрика. Проявлялось это редко, обычно он ругался от души. Когда назревал очередной конфликт, он говорил, любя:
– Проблемки…
Чем занимался Аслан и ради чего жил – было объято мраком тайны. Или, скорее, деревенским туманом. Чтобы не ржаветь день ото дня, Аслан выходил на улицу и вёл себя вредно. Не упускал ни единой возможности вступить в доказательный разговор с незнакомыми людьми. Любимый конфликт Аслана – в дверях. Мало кто знает о правиле этикета «сначала выходят, потом заходят».
Если Аслан бывал в центре города, то обязательно ходил теми маршрутами, где на тротуары чаще всего влезал автомобилист. Когда Аслан тормозил собой очередного нарушителя, то отчитывал его, кроме прочего, за стариков и женщин с детьми, на которых ему самому было насрать. Угрожали ему постоянно, тем не менее, жил он, здравствуя, и скучал от своего замечательного, беззаботного здоровья. Затормозив однажды тротуарщика, он начал:
– Тебе на тротуаре не место.
– Слышь. – отозвалась жертва. – Ты зато, смотрю, лезешь бесстрашно.
– Мне место.
– Место только у петухов.
– На тротуаре петуху точно не место. – ответил Аслан.
Его оппонент растерялся и обозлился. Это что он называл «жаришка». Спустя недолгий разговор Аслан резюмировал:
– Вытащи тебя из машины, кто ты останешься, кто будешь наряду с пешеходами? Ты выбежишь на проезжую часть – нарушать там. Потому что привык чувствовать себя важным, это сущность твоего поведения. Если будешь делать как все, ты никто!
Дрался он редко. Когда подходило к драке, Аслан впадал в блошиный восторг. Это смущало даже самых оскорблённых людей.
Аслан постоянно был в лёгкой задумчивости. Во взгляде его коптил нездоровый огонёк. Работал где доведётся. Последнее время – в несквике. Он старался устраиваться неофициально, чтобы не было записей об увольнении. Это была его вторая официальная работа. Первая – в курьерской службе. Как он скользнул там в начальники – неизвестно. Это наивысшая должность, что он занимал, и ему вполне нравилось. Орать на людей и получать деньги. Он держал обиду на Павла Сергеевича.
У Аслана дома был белый пушистый кот Колчак. Точнее – ему сказали, что мальчик, когда брал котёнка. Позже кот вырос, обнаружились расхождения. Кошку переименовывать не стал. «По-любому не склоняется». Так что была у Аслана кошка по имени Колчак. Раньше Аслан ходил в тренажёрный зал и правильно кушал. Хотел быть большим, сильным и красивым. Было это лет пять назад. Сейчас он выходил на турник когда ему было удобно, часто с банкой ягуара, чтобы не помереть от скуки. Выходя на тренировку, он говорил: «качок o'clock»
Они с Гришей давно не виделись. Гриша приехал пораньше и подловил его как раз на турнике у назначенного места. Рядом с турником стояла початая банка…
– Да, Ася, была б у тебя машина… – поздоровался Гриша. – Представь как звучит: атлет с ягуаром.
Аслан спрыгнул и поприветствовал. Они заговорили по старинке обо всём, ни на чём лишне не задерживаясь, справились о делах, обежали новости, прибавляя разные мыслишки. Шли они по людной улице. Аслану на глаза попалась реклама тренажёрного зала с фотографией профессионального бодибилдера:
– Оденься, позорище…
Июль начался весьма прохладно. Впору сказать, феноменально. Градусов было десять. Аслан спросил у Гриши, как он проводит сейчас время.
– Занимаюсь саморазвитием. – ответил Гриша.
– Саморазвитием? Ты что, долбоёб?
– Шучу. – посмеялся он. – Ничем. Честно погибаю… – ответил Гриша. – Как у тебя на личном?
– Это тоже шутка?
– Да. – подтвердил Гриша.
– Было б забавнее, если бы всерьёз. – посмеялся Аслан.
– Слушай. Неужели нас и связывают подобные вещи? – сказал Гриша вполне серьёзно. – Я просто недавно поймал себя на странной мысли. Представь, был бы я где-нибудь там, а ты всё ещё здесь. Скорее всего мы бы не общались. Стали друг другу неинтересны из-за диссонанса во всём. А так мы оба «здесь», и вроде темы общие есть, волна. Это фатализм, как мне кажется. Что-то природное объединяет нас, сближает в один круг. Это называется «прессовать отходы».
Аслан задумался.
– Кем ты хотел стать? – спросил он.
– Ну, охотником… – сказал Гриша. – Но потом передумал. Решил, лучше учёным.
– И кем стал?
– Хер пойми. «Вам посылка».
– Во-во. Ты знаешь, я мечтал быть полевым хирургом. – рассуждал он. – Это, наверно, от комплекса бога. А кто вышел? 24 года. Я стонал, меня долбили. Вот моя жизнь. – Аслан рыгнул. – Спрашиваешь ещё. Так и есть. Да и хуй с ним. – он снова рыгнул и выбросил банку.
– Прекрати, бля…
– Человек вообще существо мерзкое и вонючее.
– Что с того? – возмутился Гриша.
– Единственный шанс не быть мерзким, возможно даже быть прекрасным, это быть женщиной.
VI.
Следующим утром, заварив как обычно чай, Гриша встретил снова перфоратор. «Этот гандон задался сделать из квартиры сыр». Гриша выдвинулся на работу, и первой очередью зашёл в кабинет начальника, мимо обеденных формальностей.
– Здравствуйте, Павел Сергеевич.
– Доброе утро, Григорий.
– Я насчёт отпуска. Мне нужен отпуск.
– Боюсь, пока нет возможности.
– Как это? Шульцу в июне вы дали второй, а я работаю весь год.
– Он разделил свой на две части. И, между тем, выполняет план.
– Мы обсуждали мой план. Я физически не справляюсь. – врал Гриша.
– Нельзя всю жизнь кивать на свою руку, Григорий.
– Это ещё причём?
– Разговор окончен, Григорий. Жду от вас показателей.
Подкипевший Гриша направился к двери… Как на пол пути развернулся: