Курьезы холодной войны. Записки дипломата
Шрифт:
Только поднявшись на нижнюю палубу парохода и оглянувшись на уходившего Мигеля, мы могли с высоты лучше разглядеть всю массу тех страшных людей, через которую мы прошли несколько минут тому назад под защитой славного эквадорского механика из американской компании «Брэнифф».
Сам пароход для нас тоже явился сюрпризом. По своему внешнему виду и общему устройству он относился к тому поколению своих колёсных собратьев, которые начали бороздить воды тропиков на рубеже XIX–XX веков и которые можно было видеть в старых голливудских фильмах, рассказывавших о приключениях той эпохи где-нибудь в джунглях Бразилии. На нашем пароходе не было никаких кают или внутренних помещений. Все пассажиры должны были размещаться на нижней или верхней из двух палуб, последняя из которых была прикрытием от дождя и солнца для первой. Обе палубы, казалось, служили
Осмотрев быстрым взглядом этот экземпляр плавучего антиквариата, мы поднялись наверх и разместились на одной из скамеек второй палубы. Оставив чемоданы около скамейки, мы подошли к перилам, чтобы посмотреть на панораму города со стороны залива Гуаякиль. Даже в этот ранний час при поднимавшемся солнце было уже очень жарко. От грязной воды, в которой плавали гниющие отбросы, ветки и листья тропической флоры, а также всякие случайные предметы, несло душными неприятными испарениями. Через постоянно разинутую пасть трюма и машинного отделения можно было видеть бегающих взад и вперёд мокрых от пота грузчиков в трусах с огромными ветками бананов, а также рабочих, деловито осматривающих работающие механизмы. Всё выглядело очень экзотично, было полное ощущение того, что находишься где-то в далёких от цивилизации тропиках, но тропиках прошлого века.
Пассажиров на пароходе было совсем немного, и мы, как редкие здесь иностранцы, сразу же стали привлекать к себе внимание. Один из пассажиров подошёл к нам, поздоровался и посоветовал нам не оставлять без внимания наши чемоданы и сумки, так как воры, как это здесь случалось, вплавь подкрадывались к пароходу с пристани и незаметно крали вещи, оставленные без присмотра, иногда выбрасывая их за борт своим сообщникам и прыгая за ними в воду сами. После того как я перевёл это предупреждение моим коллегам, мы решили устроиться на скамейке у своих вещей и по очереди, если было нужно, прогуливаться по палубе.
Стив, который продолжал беспокоиться за нашу безопасность и недоверчиво относился ко всяким новым контактам, которые возникали у меня по моей инициативе в силу свойственной мне общительности или по причине моего знания испанского языка, предложил в моих разговорах представлять нас шведами. По его мнению, о шведах в этих странах вряд ли кто что-либо знал или слышал, к тому же это нейтральная страна, граждане которой не могут вызывать отрицательных эмоций, что сделает наше положение менее уязвимым.
На эту удочку моего английского спутника я попался почти сразу, так как через несколько минут ко мне подошёл тот же человек, который нас предупредил о наших вещах, и начал разговор именно с вопроса, из какой страны мы приехали. Следуя совету Стива, я сказал, что мы из Швеции, за чем последовала целая серия более подробных вопросов об этой стране: «нашей» шведской географии, климате, медицинском страховании, системе образования, уровне жизни и вообще о самых разных вещах. Моим собеседником оказался неплохо образованный инженер, который по тачным делам ехал в какое-то местечко со своим товарищем, сидевшим на другой лавочке с их вещами. Если бы я не бывал раньше в Швеции, то мне было бы совсем непросто выйти из этого положения, не обнаружив нашей неправды. За время плавания к нам подходили ещё и другие пассажиры, которые тоже интересовались нашим происхождением, и которым мне приходилось снова представлять нас шведами. Но это было со мной в первый и последний раз. Вскоре появился и остров с нашим железнодорожным вокзалом, на который нам оказалось так непросто попасть.
Здешний вокзал, оказавшийся совсем недалеко от пристани, представлял собой одну платформу, за которой стоял древний сарай, где находились несколько примитивных грязных лавчонок со всякой местной снедью и билетная касса с расписанием поездов. Однако расписание было настолько стёрто временем и замазано грязью, что на нём ничего нельзя было разобрать. Я решил ещё раз убедиться в правильности той информации, которая у нас была относительно конечной станции назначения поезда и его отправления, и справился на этот счёт в кассе. Получив подтверждение, что стоявший на пути единственный здесь поезд действительно шёл в Кито и должен был отправляться примерно через 35–40 минут, мы приобрели билеты до Кито и сразу же пошли к вагону, чтобы занять удобные места для наблюдения за меняющимися пейзажами во время нашего долгого и, как нам было известно, необычного и очень живописного пути из Гуаякиля.
Наш совсем крохотный поезд походил скорее на привезённый со свалки времени старый трамвай, состоявший из трёх небольших вагонов, в которых тамбуры не имели никаких дверей, а в самих вагонах крупные по размерам окна в основном были без стёкол. У деревянных лавок для пассажиров были необычно высокие спинки, но их сиденья, несмотря на жёсткость, были относительно удобными для короткого путешествия. Внутри вагонов было грязно и очень жарко. Мы выбрали себе места у окон, расположившись каждый на отдельной лавке, ввиду небольшого числа собравшихся пассажиров. Конечно, после перелёта накануне из Чили и бессонной ночи в кафе на пристани в Гуаякиле со всеми постигшими нас перипетиями мы очень устали и уже проголодались, но после успешной посадки на пароход, а теперь и на поезд у нас появилось второе дыхание, подкреплённое захватывающей перспективой предстоящего увлекательного путешествия через джунгли и Анды Эквадора.
Что касается еды, то нам было известно, что во всех южных странах на безопасное для желудка питание можно было рассчитывать только в хороших ресторанах больших городов, а воду следовало пить предпочтительно из бутылок и даже чистить зубы нужно было тоже минеральной водой. Находясь в путешествии, мы особенно старались соблюдать эти элементарные правила, предпочитая иногда обойтись без соблазнов местной кухни. Но находиться целый день в поезде без еды было тоже невозможно, и, посовещавшись, мы решили запастись достаточным числом бутылок с минеральной водой и крупной связкой бананов, которые можно было спокойно есть, снимая с них кожу. С этим поручением мои коллеги отправили меня в лавочки на вокзал.
Когда, нагруженный приобретёнными запасами, я стал подходить к поезду, то очень удивился собравшейся прямо у входа в наш вагон толпе людей. По внешнему виду они были индейцами, которые, кстати, вместе с метисами составляют свыше 70 %всего населения Эквадора. Подойдя ближе, я увидел, что в центре толпы, которая заблокировала вход в наш вагон, происходит самая настоящая драка. Дрались два индейца с уже окровавленными лицами и синяками, но их взаимное избиение друг друга проходило без всякою внешнего проявления злобы или ненависти. Сначала как-то ненормально спокойно, даже будто без всякого желания и скорее по необходимости, один ударял второго, который почти не защищался от получаемых ударов. Затем такой же раунд предпринимался в ответ против первого нападавшего. После короткой серии обмена кулаками наступала пауза, в ходе которой враги переводили дыхание, испытывающе смотрели друг на друга, не говоря при этом ни одного слова, а затем всё повторялось сначала. Это была какая-то странная молчаливая драка без всяких внешних эмоций. Люди в окружавшей их толпе наблюдали за дракой очень сосредоточенно, но тоже в полном молчании и лишь немного перемещаясь, чтобы не мешать и не занимать пространство у участников поединка. Видя, что эта тупая драка может продолжаться ещё какое-то время и блокировать для меня вход, я пошёл к другому тамбуру, но вдруг в проёме окна увидел Женю, который принял от меня принесённый провиант прямо с платформы, а я вошёл в вагон через вторую площадку. Несколько минут спустя драка закончилась, и толпа разошлась так же молчаливо, как наблюдала за кулачным боем.
Вскоре поезд тронулся и по узкой полосе рельс очень медленно, словно тяжёлый пароход, потянулся по водам залива, создавая иллюзию, что мы не едем, а плывём по воде. Солнце продолжало подниматься, а вслед за ним росла и влажная, липкая жара. Пассажиров в нашем вагоне было совсем не много, и мы сохраняли свои просторные места. Очень скоро наш поезд вышел из водного пространства и так же медленно стал вползать в район тропических болот, где в вагоны без оконных стёкол стали влетать массы самых невероятных местных насекомых, досаждая пассажирам своими упрямыми приставаниями. Потом возникли очень крупные комары. Меня комары любят во всех широтах, но в здешних болотах мне пришлось с ними воевать в течение всего продвижения поезда по этой влажной тропической полосе, с сожалением вспоминания, что я единственный из нас троих, кто не удосужился перед отъездом из Нью-Йорка сделать необходимые прививки или запастись нужными лекарствами.