Курган 4. Воины Беловодья
Шрифт:
Прозор глянул на противоположенный край поляны, куда указывала старуха. В самом деле, средь изломанных покрытых пыльным налетом деревьев возвышалась два здоровых: прямых и ветвистых. Он мог поклясться чем угодно, что совсем недавно эти деревья там не росли.
Богатырь раскрыл было рот, но бабка опередила. Она повернулась к Любомыслу и вновь задала непонятный и неожиданный вопрос.
– Значит, не за силой сюда пожаловал? Ну-ну…
– Не пойму я, бабушка, о чем ты толкуешь? – не переставал удивляться Любомысл.
– Ладно, – махнула рукой старуха. – Потом поймешь. Столкуемся. Еще одну вещь знайте: воды в этом лесу нигде нет, а если и увидите – то не пейте и коней не поите! Не годна эта лесная водица для жизни. Поспешайте… – бабка снова махнула рукой на два здоровых дерева. – Я вас у озера жду. Только болота берегитесь. Осторожней там. Мерзость всякая водится.
– Постой, бабушка! – спохватился Прозор. – У озера место открытое. А на нас какие-то люди охотятся, на ящерах разъезжают. Тучу наслали, градом побить хотели…
– И с ними еще десяток пеших. Все они в балахонах и безликие. Будто под одёжой ничего нету. На гору пошли, – добавил Любомысл. – Сверху увидят, что мы у озера. Оно ведь с горы как на ладони видно. Увидят!
– На ящерах? – усмехнулась старуха. – А вы их не бойтесь, милки. Они в тот чистый лес не сунутся, не дано им этого. Не могут они этого, да и не видят его. Пока не видят… Им не все доступно. Ладно! Недосуг мне с вами лясы точить. Дела у меня еще есть, да много их, дел-то! Времени нет, да и вам поспешать надобно.
Произнеся эти слова, старуха приветливо улыбнулась. Венды почуяли, будто вечерняя заря их вдруг озарила и теплом обдала. Эх, не со злом эта бабушка к ним подошла. Не со злом!
– Вам туда! – старуха вновь махнула рукой. – На тропку! Иного пути к озеру нет. По тропке пойдете и по пути сами разберетесь – что к чему. Вижу следопыты вы изрядные. Разберетесь…
С этим словами старуха как-то незаметно подошла к кустам, из-за которых недавно так внезапно появилась, и… И исчезла! Будто растворилась в них. Даже ни одна веточка не шелохнулась!
В этот раз, когда она шла, не было слышно ни побрякивания оберегов, ни шелеста травы под ногами. Старуха ступала так, будто и не тянулся за ней груз годов. По земле – будто лебедь по воде плыла.
Прозор соскочил на землю, бросился за ней вслед, видимо намереваясь еще что-то уяснить. Да куда там! За кустарником богатырь уже никого не увидел. Диковинной старухи след простыл. Не увидел он ее тени ни за ближними, ни за дальними деревьями.
Ему только и оставалось, что только досадливо крякнуть: «Надо ж как! Я ведь охотник не из последних! Куда ж она делась!»
Старуха исчезла.
Предводитель вернулся. Ему только и оставалось, что беспомощно развести руками. Прозор оглядел спутников. Лица их стали серьезны: на губах молодцев нет обычной смешливости, серые глаза княжича потемнели. Добромил, хоть и не проронил ни слова во время беседы, но слушал напряженно. Голос этой бабушки показался ему смутно знакомым. Княжич мог бы поклясться, что он его где-то слышал.
– Ну что, Прозор? – спросил Любомысл. – Едем тем путем, что нам бабушка указала? Как поступим? – Старик задумчиво покачивал седой головой: – И откуда она узнала, что мы к озеру путь держим? Есть у тебя к ней вера? А? Я отчего-то верю.
– Едем! – вместо Прозора отозвался Добромил. – Ей верю, знайте! И вы верьте!
– Ну что ж, в путь! – кивнул Прозор. – Коней поить нечем, да и у нас воды в обрез. И после бабушкиных слов мне что-то расхотелось в этом лесу ночевать. Хоть она и диковинная, старушка эта, но и у меня к ее словам вера есть. Верю и надеюсь, что ящеры и эти, погонщики в балахонах, по нашему следу не пойдут и в зеленый лес не сунутся!
Любомысл пожал плечами. Хорошо, коли бы так было. Устами Прозора – да меда пить! Старик оглядел спутников: у молодцев лица кислые и в глазах недоверие плещется.
– Ох–хо-хо… – вздохнул Любомысл. – Вижу, какие мысли у вас бродят. О бабушке этой думаете. Пора бы понимать: старость – она никого не красит. Годы, что отмерили боги для быстротечной людской жизни – они как летний дождик. Прокапал он, чуть прибил землю, напоил растения и вот будто не было его вовсе – земля снова сухая. Так же и жизнь: подходит к концу незаметно – будто и не жил вовсе. И вы такими когда-нибудь станете, это я вам обещаю.
– Да мы ничего… – зарделся Борко. – Верно, Милован? Просто неожиданно все получилось. Опешили мы. И оберегов таких, как на этой бабушке, я не видел.
– Обереги разные бывают, – нравоучительно заметил Прозор. – Помогают ей – и ладно! А косточки ли, щепочки – это неважно.
– Эх, сгинули наши мечты ручеек найти, да у него заночевать, – вздохнул Милован.
– Устал, что ли? – удивился Прозор. – Вишь, вон как все повернулось: думали, в лесу скрытно идем, никто нас не видит да не слышит! Оказалось, нет! Гремим в нем, как иноземная пьянь по виннетским причалам. Отныне – молчок! Если уж эта старушка нас ущучила, так те, другие, и подавно нас найдут. Еще раз повторю – я ей верю! Раз говорит, что вода в округе для питья непригодна, значит, так оно и есть. Враг предупреждать бы не стал. Хорошо, что хоть какой-никакой запас воды имеется. Ладно, мы-то перетерпим, а вот кони…
– Поехали! – Любомысл махнул рукой.
Прозор тронул повод и направил жеребца к двум стройным деревьям на краю поляны.
Любомысла снедало любопытство: про какую такую силу пытала его неожиданная гостья? Причем спрашивала аж два раза и говорили какими-то загадками.
Впрочем, ничего скверного старый опытный мореход пока не углядывал. Не раз предостерегавшее его во время странствий по морям и дальним землям предчувствие беды молчало. Тем более, к чистому озеру посередь зеленого леса, они решили ехать еще утром, как только узрели его с вершины горы. И податься все равно некуда: на горе ящеры и колдуны их дожидаются. А у озера место чистое, и воды там вдосталь, не то что тут. Кругом сплошной серый налет, плесень и изломанные деревья. У озера хотя бы без опаски заночевать можно, раз колдунам с горы оно не видно. Да и старуха сказала, что у нее жилье есть.