Курган. Дилогия
Шрифт:
Никто не понимал, что, или кого он видит.
Все-таки змей: из-за изогнутых острых зубов быстро высунулся длинный раздвоенный язык. Он стремительными движениями ощупал зубцы крыши и площадку. Скользнул над вжавшимися в камень людям, но никого не коснулся. Казалось, вот-вот… Еще чуть-чуть, и…
«Ох! – только и мелькнуло в голове Прозора. – Конец!..»
Тело не слушалось, даже пальцем не шевельнуть. Остальные чувствовали себя сковано, ничего нельзя сделать для своей защиты.
Но, все это наваждение. Похоже, что огромный змей состоял лишь из густого тумана. Сквозь него легко различались деревья. А змей обвил Древнюю Башню кольцами и покачивал над вендами зубастой головой. С аршинных зубов стекали призрачные желтые капли. Там, где они касались камня, шипела густая пена. Змеиная голова опустилась вниз, послышалось легкое шуршанье…
Люди чувствовали слабость и один за другим опускались на каменные плиты. Но они странным образом видели то, что происходит на другом берегу. Морок не кончался, видения надвигались вновь и вновь, и вдруг рваный провал над Гнилой Топью стал съеживаться, уменьшаться.
Исчезли изломанные сгустки марева. А когда пропал листающий книгу призрак, никто не заметил. Провал бесшумно захлопнулся. Куда-то исчезли неописуемые твари и многоногий змей. Все стихло… Перестали дергаться глаза. Исчезла боль. Снова можно не только шевельнуться, но даже передвигаться, как и прежде. Сковывающая тела людей тяжесть исчезла…
Прозор встал. К его удивлению оказалось, что стоять не так уж и трудно. Онемение прошло. Только в разных местах покалывало тело. Прозор растолкал остальных, поняв, им это все привиделось, это морок.
Ночная прохлада вернула вендов к жизни. В вершинах сосен шуршал ветер, в темных волнах Ледавы прыгала лунная дорожка…
Вроде бы все целы. Только у Милована шла носом кровь. Хлюпнув – утерся… Встал. Кажется жив.
– Уф… – прошептал Прозор утирая лоб, – про такое даже подумать не мог…
Он подошел к краю. Глянул вниз и отпрянул. Тихонько шепнул: – Тихо! Змей там… Не исчез.
Осторожно подкравшиеся к краю Любомысл и Милован увидели обвившегося вокруг башни исполинского змея-сороконожку. Он раскачивал голову, уставив безжизненный взгляд на луну.
– В морях водится морской змей, – шепнул Любомысл, – про него моряки много всяких историй рассказывают: кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал… Но, похоже, что не врут… Хотя… он же не из океана выполз… И ног у него полно, а где вы видели змею с ногами? Мне кажется, что это всего лишь призрак – какой-то он неплотный. Хотя призраки не шуршат.
– Что будем делать, Велислав? Эта тварь многоногая обвилась вокруг… и головой раскачивает. Да сами гляньте. Он вроде бы не чует нас. Верно говорят, что они глухие. Я в него стрельну? – шепнул Прозор, трогая тетиву. – А? Любомысл, что скажешь? Давай серебром попробуем. Может что и выйдет…
– Если это призрак, то ничего не выйдет! А если из плоти, то тогда худо – враз ты его не убьешь. А что потом? – отозвался Любомысл. – В бойницы он не пролезет, велик, но обидчика искать начнет. Тогда куда деваться? Из ворот уже не выйдешь.
– И так и так уже не выйдешь. Слишком плотно обвился, – ответил, морщась Велислав. – Что ж, стоит попробовать.
Прозор достал стрелу с широким, с ладонь, наконечником-срезнем. Наложил стрелу на тетиву.
– Знаете, мне тоже кажется, что это не настоящая змея, а призрак… вернее почти что призрак.
– Что значит почти что? – спросил Милован
– А то… Я-то во тьме лучше вас вижу. Так вот, примечаете – узор на нем местами непрозрачный? То сквозь него траву различаешь, то он плотнеет. Как бы переливается. Эта сороконожка похоже из тумана состоит, а туман этот местами уплотняется. Так что давайте, в башню идите. Я попробую срезнем ниже башки ударить, чтоб позвонок, если он есть, перебить. Не знаю, как для этой, а для других змеюк это верная смерть. Идите вниз, а я за вами шмыгну.
– Я с тобой, – сказал Велислав, в свою очередь доставая стрелу. – Одновременно стрельнем. Если твой срезень не возьмет, так может моя поможет.
– Что ж, если можешь стрелять, то давай, – согласился Прозор. – Остальные вниз!
– Я тоже… – Милован стал рядом. – Три стрелы надежней будет.
– Ну, как знаешь, парень, –кивнул Прозор. – Давай! Только если что – в люк должен как твоя стрела влететь! И даже быстрей! Времени может не быть.
– Понимаю, – согласился Милован. – Не переживай – не оплошаю. Куда бить будем?
Когда Любомысл и Добромил сошли вниз, Прозор зажмурил глаза, будто прислушиваясь к чему-то. Сосчитал удары сердца. Резко выдохнул, и подняв руку шепнул: – Ну…
Три тетивы враз щелкнули по оберегающим руки щиткам. Стрелы одновременно вошли в одну точку, чуть ниже головы. Там у любой змеи самое уязвимое место: перешиби его и все – для любого гада это верная гибель. Но… В тело этого диковинного змея стрелы не воткнулись, а пролетели дальше. Один из наконечников звякнул, ударившись о камень. Это услышали все… Да, это в самом деле змеиный призрак. Но видимо что-то почуяв, змей дернул головой, повел ею, как бы озираясь и ища, что же его побеспокоило. Не найдя видимой причины, он снова затих, вперив мертвящий взгляд в полную луну… А потом змей стремительно развернул кольца, бесшумно скользнул к реке и юркнул в темную воду. Вскоре на середине Ледавы показалась плоская рогатая голова. Змей поплыл к морю.
– Фу… – Прозор, переведя дух, утер лоб: – Пронесло… Правы мы с Любомыслом – призрак это. Ну и страсти! Видели, когда он плыл, за ним волны не расходились? И полз почти бесшумно. Ну что, други? Бежим отсюда? Если из Гнилой Топи такие гадюки выползают, то что же там еще скрыто? А ведь снова тихо, гляньте!
Дружинники посмотрели на другой берег. А там… Сейчас над Гнилой Топью лишь слоился ночной туман и в редких его просветах бегали болотные огоньки. Будто и не было ничего: ни лопнувшего брызгами серого марева, ни черного провала из которого валил сонм невиданных чудищ, ни безумно и беззвучно хохочущего огромного призрака, что беспорядочно листал большую черную книгу. Над болотом все стихло. Да… Что еще скрыто в древней топи – неизвестно. Да и узнавать желания нет.
Не дожидаясь ответа, Прозор повернулся и направился было к сходу. Потом, будто что-то вспомнив, взял бронебойную стрелу, и резко обернувшись, с лету, не целясь, выстрелил вдаль, промеж росших над обрывом сосен. Ни Велислав, ни Милован не успели сообразить, куда – а, главное – зачем? – стреляет Прозор. С того места, куда улетела стрела, послышался рев, переходящий в глухой вой. Послышался топот и треск ломающихся ветвей.
Вглядевшись в то место, куда он пустил стрелу, Прозор удовлетворенно крякнул: