Курганские
Шрифт:
– Это верно, – согласился оперативник. – Ну что, подпиши бумагу, протокол.
– А если не подпишу?
– А это уже не имеет значения. Не подпишешь – я сейчас вызову двоих понятых, и в соответствии с законом мы составим акт, что от подписи ты отказался. Так что никакого значения твоя подпись или отсутствие таковой для нас не имеет!
– Ладно, давайте подпишу, – сказал я. Взяв бумагу, я расписался внизу, под текстом.
– Ну все, – сказал оперативник, – не смею больше задерживать. – И он нажал на кнопку. В кабинет
– Куда его? – спросил один из них.
– Вот, держи, – оперативник протянул ему только что заполненный листок бумаги. – Вези на Петровку. А я позвоню, чтобы его хорошо встретили, – оперативник ехидно ухмыльнулся.
Неприятное чувство наполнило меня. Что значит «хорошо встретить»? Я слышал про существование «пресс-хат» в изоляторах временного содержания и в СИЗО, но для меня еще было загадкой, что это такое. С одной стороны, вроде камеры для пыток, а с другой – ходили слухи, что туда специально сажают уголовников, которые только и занимаются, что драками, опусканием и прочей ерундой. Неужели и меня туда направят?!
– Стоять! – приказал один из конвоиров и одной рукой пристегнул наручник к моей руке, а другой – к своей. – Вот так. Вещи у тебя здесь есть?
– Какие вещи? Там кое-что изъяли при задержании...
– Это все уже у нас, – сказал конвоир, показав на небольшой полиэтиленовый пакет. – Поехали!
Мы вышли во двор. Там нас ждала черная «Волга». В ней помимо водителя сидел еще один оперативник. Один конвоир сел спереди, я сел сзади. После этого оперативник, севший рядом со мной, сказал:
– Значит, так, слушай. Давай без глупостей. Не рыпайся. Если что – имей в виду, в соответствии с инструкцией мы имеем право применить оружие, – и он достал из-за пазухи штатный «макаров» и положил его перед собой. – Вот так, для наглядности, пусть лежит. Все, поехали! – сказал он водителю.
Машина медленно выехала из двора на улицу, повернув налево, к Октябрьской площади. Я стал смотреть в окно.
– Ну что, – обратился ко мне оперативник, сидящий спереди, – на «Петрах» никогда не был?
Я отрицательно покачал головой.
– Значит, можно сказать, в новинку туда едешь? А вообще сидел раньше?
Я вновь покачал головой.
– Ну да, я твое дело читал... Ну что, «Петры» – место серьезное, и серьезные люди там сидят. Смотри, главное – в коллектив вписаться. Говорят, там у тебя может быть много врагов...
– Каких врагов? – поинтересовался я.
– Ну, например, людей Грома или Барона, которых твои ребята замочили, – сказал оперативник. – Как бы они там с тобой не посчитались... – Он хитро улыбнулся.
«Неужели меня везут в западню? А может, там действительно меня ждут люди Барона и Грома и потирают руки, ожидая расправы надо мной?!»
Так мы двигались в сторону Пушкинской площади. Наконец мы проехали по Страстному бульвару. Не доезжая Петровки, мы повернули направо и въехали в небольшой переулок. Я увидел, как перед нами раскрылись массивные железные ворота. Милиционеры с автоматами махнули рукой оперативникам – вероятно, были знакомы.
ГЛАВА 14
ПОЧТА НА ПЕТРОВКЕ
Машина въехала во внутренний двор Петровки, 38. С левой стороны стояли здания, в которых располагались основные отделы Главного управления внутренних дел Москвы. С правой стороны – четырехэтажное квадратное здание с решетками на окнах. Нетрудно было догадаться, что это и был знаменитый изолятор временного содержания – «Петры», как называют его менты и братва.
Машина остановилась у дверей изолятора. Оперативник сказал:
– Вот мы и приехали. Вылезай!
Мы молча вышли из машины. Оперативник нажал кнопку звонка. Щелкнул дверной замок. Мы вошли в небольшой «предбанник», который с трех сторон был закрыт массивными железными решетками. В середине за стеклянным окном сидел милиционер. Оперативники показали ему «корочки». Он, кивнув, нажал на кнопку.
С правой стороны щелкнул замок, открылась металлическая дверь. Мы вошли в просторное помещение, напоминавшее дежурную часть отделения милиции. Там виднелось овальное окошко, за которым сидели два милиционера. Это была так называемая картотека. Чуть левее находилась дверь, ведущая во внутренние помещения изолятора. Мы молча прошли в эту дверь.
– Ну что, командиры, – обратился оперативник к дежурным, – принимайте пополнение! Привезли вам бандюка. Примете?
– А куда мы денемся?
– Места-то есть? – пошутил оперативник.
– Места для ваших гостей всегда найдутся! – ответил милиционер. – Давайте документы.
Оперативник протянул ему сопроводительные документы. Дежурный внимательно их изучил.
– Давай на него посмотрим, никаких ссадин, повреждений нет?
– Нет, все нормально, – сказал оперативник.
– Ну слава богу, мороки не будет. Так, какие вещи у него?
– Да вещи нехитрые, – оперативник достал из пакета мои личные вещи, среди которых были ключи, ремень, зажигалка, часы.
– Будем составлять опись. – Дежурный внес все в опись и придвинул листок мне: – Распишись!
Я расписался.
– Все, только фотографию нужно сделать, – сказал дежурный и обратился к своему напарнику. – Корней, позвони фотографу, вызови его!
Через несколько минут пришел фотограф. Меня опять сфотографировали, закатали пальчики, внесли в картотеку.
– Теперь ты у нас прописан, – сказал конвоир. – В какую камеру тебя отвести?
Я обратил внимание, что у конвоира – а точнее, это был милиционер в форме – никакой дубинки, никакого оружия не было, был только большой ключ, так называемый «вездеход», позволяющий проходить по всему зданию изолятора временного содержания.