Курмахама
Шрифт:
Генка не верил своим ушам. Только после этих слов он внезапно, как по волшебству, ощутил всю восхитительную мягкость Альбининого бедра и сразу же вспотел от волнения. В абсолютном смятении Генка осторожно вытянул руку из-под пальцев Альбины и сел, уткнувшись взглядом в свой листок, уши его пылали, лицо тоже.
– Делом займитесь. И смотрите у меня! – уже спокойнее пробурчала физичка и приняла прежнюю позу.
Какое-то время Генка и Альбина сидели молча.
– Спасибо тебе, – вдруг услышал Генка шёпот Альбины.
– Да ладно, чего там, – вырвалось у него.
После экзамена Генка постарался поскорее улизнуть из школы. Он прокрался к лестнице, ведущей наружу – никого. С облегчением застучал пятками по ступенькам, сердечко его бешено колотилось. Но у самой выходной двери его ждали. Это была Альбина. Она оторвалась от стены вестибюля, подошла к нему близко, взяла за руку и сказала:
– Я сейчас тебя поцелую, ты меня просто спас!
Но не поцеловала, а просто постояла рядом. Обоим неизвестно отчего стало неловко, они ещё потоптались у двери и разошлись.
Надо отметить, что сексуальный опыт у Генки к тому времени уже был. Однажды мать познакомила его с дочерью своей подруги Софой. Точнее, он познакомился с Софой сам, когда мать взяла Генку с собой в гости к Камраям – такую фамилию носили мамины друзья. Пока Генкина мать вела беседы с родителями Софы, мальчика, чтобы не мешал взрослым, отправили в другую комнату. Там десятиклассник Генка обнаружил маленькую рыжеволосую девочку, которую вначале принял за шестиклассницу, настолько юной выглядела Софа внешне. Ни груди, ни попы у дочери Камраев не наблюдалось. Увидев это создание, Генка заскучал – проводить время с девчонкой, которой ещё в куклы играть, было определённо уныло. Он с тоской обвёл взором комнату – внимание мальчика привлёк книжный шкаф со множеством книг. «Ладно, буду читать, раз больше делать нечего», – решил Генка и направился к шкафу в поисках чего-нибудь интересненького.
– А хочешь, кое-что покажу? – раздался у него за спиной звонкий голосок.
Генка нехотя развернулся, девочка смотрела на него лукаво и улыбалась почти до ушей. По всему было заметно, Генка ей понравился, очень понравился, и наш герой растаял. Мало кто взирал на него вот так, неприкрыто восторженно, тем более из представительниц женского пола.
– Ну? – с притворной скукой, как и должен взрослый состоявшийся мужчина общаться с малолеткой, обратился к Софе Генка.
Софа радостно спрыгнула со стула, где сидела, и встав на коленки, залезла глубоко под свою кровать. Подол её платьица задрался, открывая взгляду мальчика тонкие, ещё лишённые женственной округлости бёдра и белые трусики Софы. Сердце его сразу заколотилось, набирая первую космическую скорость. Он вспомнил трусики Таньки Гарькавенко, запах Альбины. Между тем, Софа, нимало не смутившись, выползла из-под кровати с каким-то журнальчиком в руках. Надпись на обложке у журнальчика была на иностранном языке.
– Иди сюда, – похлопала Софа рукой рядом с собой, устраиваясь на низком диванчике.
С замиранием сердца Генка плюхнулся рядом с девочкой. От неё резко пахло потом и леденцами монпансье, но этот запах лишь усилил возбуждение Генки.
– Это Плейбой, – показав глазами на журнал, со значением сказала Софа и толкнула Генку локтем, типа, зацени, чувак! – у родителей стащила.
– Что? – не понял Генка, который до этого никогда про Плейбой и не слыхивал, равно как не видел ни одну фотографию с голыми женщинами.
– Ты что, не знаешь про Плейбой? – изумилась Софа, – ты вообще в каком классе учишься?
– В десятом, – буркнул смущённый Генка, теперь уже сам ощущающий себя шестиклассником в присутствии десятиклассницы.
– Большой уже мальчик, – развеселилась Софа, – так и быть, просвещу тебя!
И она стала показывать поражённому Генке фотографии из журнала. Эти фото Софа комментировала таким тоном опытной, искушённой женщины, что Генка не выдержал.
– Ты сама-то в каком классе? – как можно более небрежно поинтересовался он.
– В девятом, – не смутилась Софа.
– Ты? В девятом? – не поверил ей Генка.
– Да, я просто выгляжу молодо, – вздохнула Софа, – ты не первый. Никто не верит.
Было видно, что это для неё это больной вопрос.
– Врёшь! – не поверил и Генка.
– Ах, вру? – завелась Софа.
– Конечно, врёшь. Только не пойму зачем, – ещё поддразнил девочку Генка.
– А это ты видел? – и Софа безо всякого стыда задрала подол и спустила на ножки-спички свои белые трусики.
Лобок у неё был густо покрыт золотистыми курчавыми волосиками.
– Усёк? – надевая трусики обратно и поправляя подол, спросила она у Генки.
А Генка не знал, что и думать. Впервые в сознательной жизни он увидел запретный предмет вожделения так близко, на расстоянии вытянутой руки.
Прошла неделя.
– А про тебя Софочка спрашивала, – сказала однажды мать Генки, когда тот пришёл из школы, – и Камраи всё в гости зазывают. Хочешь сходить?
И снова Генкино сердце отправилось в забег. За прошедшее время он так и не смог определиться, чего ему больше хочется от Софы: заняться с рыженькой сексом или держаться от неё подальше. С одной стороны, Софа казалась такой доступной, с другой – эти ножки-спички, запах пота… Всё же запретный плод оказался настолько сладок, что Генка не выдержал и согласился на ещё один визит к Камраям.
В комнате Софы всё произошло именно так, как он представлял в своих самых смелых мечтах. Софа легко поддалась на Генкины ласки, первой полезла целоваться, без стеснения давала себя трогать во всех местах.
Но чем уступчивее была Софа, тем меньше желания было у Генки. Он вздрагивал от страха, что их могут застукать в любой момент. К тому же запах пота Софы, усилившийся в минуты страсти, на этот раз вызывал не притяжение, а отторжение. Генка разрывался между стремлением дойти до конца и искушением бросить всё и покинуть дом Камраев. В конце концов он сдался, и под предлогом нахлынувшей головной боли удрал от Софы. Но полностью расстаться с девочкой не спешил.
Влюблённая Софа упросила родителей пойти в гости к Домакиным, и тем пробила себе дорогу к Генке. Они ещё пару раз пробовали ласкать друг друга – безуспешно.
Глава 13
Первого сентября Елена шла в школу, заметно волнуясь, тому было несколько причин. Во-первых, ей предстояло встретиться с теми, кто в её «прошло-будущей» жизни, уже умер. В это число входили почти все учителя и некоторые одноклассники. Перспектива увидеть столько воскресших мертвецов сразу вызывала у Елены непроизвольный холодок по спине. Во-вторых, она знала – пусть и в общих чертах – как сложится жизнь большинства тех, с кем теперь ей предстояло учиться. И перед ней вставал непростой выбор – нужно ли предостеречь тех, кто совершил непоправимые ошибки, чтобы уберечь их от падений, или вести себя с ними как ни в чём не бывало?