Куропатка и беременность
Шрифт:
— Я открыта для идей.
— Вчера вечером я был у Хита. Он предложил Мэддоксу купить личный самолет, раз уж он может себе это позволить.
Тень улыбки скользнула по ее красивым губам.
— Что еще сказал Хит?
— Что мы оба хотим лучшего для нашего ребенка. Так что мы разберемся с этим.
— Мы разберемся. Может быть, не сегодня вечером, но мы разберемся.
Для человека, который любил долгосрочные планы и пятилетние цели, неизвестность нервировала. Но темные круги под ее глазами заставили мою грудь сжаться.
— У нас ведь есть завтрашний день, верно?
Она кивнула.
— Я собираюсь повидаться с папой. Попрощаться. И, наверное, заскочу к Елене.
— Тогда завтра вечером. Ты и я. Мы встретим Новый год. Я куплю немного игристого виноградного сока, и мы устроим настоящую вечеринку.
Ее взгляд на долю секунды опустился к моим губам, прежде чем она оторвала его, посмотрев на свои теннисные туфли.
— Ладно. Спокойной ночи.
Боже, я ненавидел смотреть, как она уходит. Даже если она шла просто в другую спальню в моем собственном чертовом доме.
— Ева.
Она остановилась и оглянулась через плечо.
— Да?
— Ты нашла?
— Нашла что? — Она полностью повернулась, склонив голову набок.
— То, что искала в Нью-Йорке. — Какую-то мечту, которую она преследовала.
— Я не знаю. — Она пожала плечами. — Жизнь там была незабываемой. И благодаря моей работе у меня была возможность исследовать множество мест, которые иначе я бы не нашла.
— Какой город был твоим любимым?
— Нэшвилл.
— Потому что ты любишь кантри-музыку.
Она улыбнулась, подходя к острову и вытаскивая табурет.
— При любой возможности я делала все, что положено туристу, без зазрения совести. Это было потрясающе.
— Как долго ты там пробыла? — Я подошел, чтобы сесть рядом с ней. Прямо рядом с ней. На этот раз не было стула, который разделял бы нас, потому что я не мог выдержать расстояния.
Скоро его между нами будет достаточно.
— Три месяца, — сказала она. — Примерно такое же задание, у меня было здесь. Я вмешалась, чтобы помочь с проектом, попавшим в беду.
— А. Какое место было твоим самым нелюбимым?
— Нью-Йорк, — прошептала она.
Я сел прямее.
— Что?
— Это был трудный год. Я была новичком в этой работе, и мне предстояло многому научиться. Часы были тяжелыми. Клиент был полным придурком. И я была одинока. Я скучала по тебе.
Ну… черт. Это ударило меня прямо в грудь.
— Я тоже скучал по тебе.
— Я никогда не хотела причинить тебе боль. — Она подняла взгляд, ее карие глаза были полны сожаления. — Причинить боль нам.
— Я знаю.
— Знаешь?
Я кивнул.
— Не буду врать, какое-то время я был очень зол на тебя. И, как бы, лелеял свой гнев, потому что это был единственный способ сохранить часть тебя.
Вспышка боли промелькнула на ее лице.
— Потом я столкнулся с твоим отцом.
— Столкнулся? Когда?
— Примерно через два года после того, как ты уехала. Ты была во Флориде.
— Тампа. Около восьми недель. Я была так занята, что ни разу не смогла побывать на пляже.
— Может быть, мы могли бы поехать как-нибудь. Втроем. — Наша странная маленькая семья могла бы провести отпуск вместе.
— Я бы этого хотела, — прошептала она.
— Так вот. Вернемся к твоему отцу. Я был в центре, встречался с родителями за ужином. Они опаздывали, поэтому я сидел в баре ресторана, и он подошел ко мне. Я думаю, он был на свидании.
— На свидании? — Ее рот приоткрылся. — Я понятия не имела, что он ходил на свидания.
— Это было неудачное свидание. — Я усмехнулся. — Наверное, поэтому ты никогда о нем не слышала. Я был его предлогом, чтобы уйти из-за стола. Его спутница поковыряла в носу как раз в тот момент, когда им принесли салаты, а козявка была завернута в тканевую салфетку, такую же зеленую, как салат, который они собирались съесть.
Ева рассмеялась.
— Фууу.
— Он так смеялся из-за этого. Он наклонился ближе, рассказал мне всю историю и спросил, насколько невежливо будет бросить ее перед десертом.
— Что ты сказал?
— Я сказал ему оплатить счет и проваливать.
— Он так и сделал?
— Он остался на весь ужин, даже купил ей кусочек шоколадного торта. — Эдди был не из тех мужчин, которые прерывают свидание. Он относился к женщинам так, как хотел, чтобы мужчины относились к его дочерям.
— Это мило. — Она улыбнулась. — Я не могу поверить, что он никогда не рассказывал мне об этом. Или что он видел тебя. О чем еще вы говорили?
— О тебе. Он сказал мне, что ты живешь в Тампе, но путешествуешь по всему миру. Что ты надирала задницы и покоряла всех на своей работе. Что он так гордился тобой за то, что ты совершила этот прыжок.
Эдди был первым, кто заговорил со мной о Еве после разрыва. Он не потворствовал моему разбитому сердцу, как мои родители. Он не избегал упоминать ее имя в разговоре, как мой брат. Он беззастенчиво хвастался своей дочерью.
— После этого было трудно продолжать злиться на тебя. В основном я просто хотел, чтобы ты была счастлива.
— Спасибо, — выдохнула она. — Я долго переживала, что ты меня ненавидишь.
— Никогда. — Злюсь, да. Но я никогда не ненавидел ее. Этого просто не было во мне.
Я просто надеялся, что, если буду настаивать на том, чтобы ребенок жил здесь, она тоже не сможет меня ненавидеть.
— Это хорошо, потому что теперь ты привязан ко мне. — Она выдавила из себя слишком яркую улыбку, вздернув подбородок. Затем соскользнула со стула. — Я лучше дам тебе немного поспать. Спокойной ночи.