Куропатка и беременность
Шрифт:
— Челси? Со сколькими еще моими подругами ты был?
Ну началось.
— Только с Челси.
— Я… грр. — Она фыркнула. — Я даже не могу злиться.
— Тогда почему злишься?
— Потому что. — Она вскинула руки и спрыгнула с кровати, направляясь в ванную. Ящики распахивались и захлопывались один за другим. Переступив порог, я увидел, что она в ярости расчесывает волосы.
— Поговори со мной. — Неужели мне всегда придется умолять ее рассказать мне, что она чувствует?
Она продолжала расчесываться.
— Потому что это нечестно.
— Что нечестно?
— Что ты двигаешься дальше. — Щетка полетела на столешницу, со звоном соскользнула и упала в пустую раковину. — Это нечестно. Я не хочу, чтобы ты двигалась дальше. Мысль о том, что ты с другой женщиной, с Челси, или Тиффани, или… или, с кем бы то ни было, вызывает у меня мурашки по коже.
— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — Я провел рукой по волосам. — Ты ушла. Ты бросила меня.
— Я знаю! — Ее глаза наполнились слезами. — Я знаю, что ушла. И ты двинулся дальше. Но я этого не сделала.
— Подожди. — Я поднял палец. — О чем ты говоришь?
— Неважно. — Она пронеслась мимо меня в дверь, и прежде чем я успел осмыслить то, что она мне только что сказала, она исчезла.
Дверь гаража открылась и закрылась, далее последовал хруст ее шин по снегу, когда она уезжала.
Она не двинулась дальше. Серьёзно? Значит, у нее больше ни с кем не было? Но ведь прошли годы. Что, черт возьми, это значило?
— Сукин сын. — Я начал двигаться и пошел по пути, который выбрала она. За дверь, в свой грузовик и прочь. Я ушел.
Я попросил Еву поссориться со мной. Дурацкая идея, Холидэй. Я чертовски уверен, что мне не хочется делать это снова.
Поэтому, я колесил по городу несколько часов, пока солнце не село, и шины не привели меня к дому моего брата. Хит звонил мне несколько дней. Я избегал его, в основном потому, что все еще не был уверен, что сказать.
Или, может быть, потому, что подозревал, что скажет Хит.
Он сказал бы мне поехать с ней.
Прежде чем я успел постучать или позвонить в звонок, Хит открыл дверь.
— Привет. Что происходит? Я тебе звонил.
— Да. — Я потопал ногами и вошел в дом, прямиком на кухню. Пахло ужином, и у меня заурчало в животе. На стойке стояла открытая бутылка «Каберне».
Хит стоял позади меня, скрестив руки на груди и нахмурив лоб. Очевидно, Мэддокс и мама не сказали ему, что происходит с Евой.
Наверное, это хорошо. Может быть, если я снова скажу это вслух, я найду способ во всем этом разобраться.
Поэтому я кивнул на бутылку.
— Есть еще вино?
— Где она, черт возьми? — пробормотал я, в сотый раз выглядывая в окно гостиной.
Я не видел Еву весь день.
Прошлым вечером я задержался у Хита, в основном потому, что не доверял себе после наступления темноты находиться с Евой под одной крышей. Мы либо затевали спор, либо сидели в неловком молчании, либо трахались.
Каждое мгновение, проведенное с ней, было пронизано затаенным желанием. Я желал ее все больше и больше, и прошлая ночь едва ли сняла остроту. Если бы она дала мне хоть малейшую возможность, я бы воспользовался ею.
Поэтому, я сидел на диване у брата, бездумно смотрел игру по телевизору и думал обо всем, что он сказал.
Поговори с ней. Езжай с ней.
Мы твоя семья, где бы ты ни жил.
Нет никаких причин, по которым ты должен жить здесь, чтобы помогать управлять компанией.
Каждый раз, когда я высказывал беспокойство, будь то отдаленность от семьи или удаленная работа в «Домах Холидэев», он отвечал советами, которые я не хотел слышать.
Могу ли я переехать? Мог бы я пожить в Лондоне год? А потом рвануть туда, куда она поедет дальше? Что, черт возьми, это была за жизнь?
— Не для меня. — Мои руки сжались в кулаки, пока я мерил шагами гостиную. Мой взгляд снова скользнул к окнам и черному небу за ними.
Ее чемодан все еще был в гостевой спальне, так что, по крайней мере, она не съехала. Она должна была когда-нибудь вернуться, верно?
Было десять. Еще двадцать минут, и я позвоню. Так близко к Новому году, на дорогах гололедица, я не хотел, чтобы она гуляла одна в пятницу вечером. Выдержала бы она такие часы в Лондоне? Ей нужно было поспать. Нашему малышу нужно было, чтобы она хорошо отдыхала.
Секунды тянулись так медленно, что я был готов сойти с ума, пока, наконец, вспышка фар не отразилась от стекла, и дверь гаража с грохотом не распахнулась.
Я был у двери прежде, чем она успела выбраться с водительского сиденья своего седана.
— Привет.
— Привет. — Она подошла ко мне, опустив глаза в пол.
— С тобой все в порядке? Я начал волноваться.
— Все хорошо. — Ее взгляд задержался на моем плече, а не на лице, когда она проскользнула мимо меня в дом. — Устала. Я собираюсь лечь спать. Спокойной ночи.
Нет. Мы не проведем еще одну ночь, не поговорив.
— Ева.
— Пожалуйста, Тобиас. — Ее плечи опустились, когда она повернулась. — Я не могу с тобой спорить.
— Я не хочу спорить.
— Тогда что? Чего ты хочешь?
Чтобы. Ты. Осталась. Слова, которые я не мог заставить себя произнести.
— Я не хочу пропустить беременность. Хочу иметь возможность рассказывать нашим детям истории о том, как ты была беременна. Хочу быть нервным папой на приеме у врача. Хочу, чтобы у меня в бумажнике лежал снимок с УЗИ. Я хотел бы придумать, как это сделать.