Курсант: Назад в СССР 10
Шрифт:
Я с личным фонариком принялся прочесывать окрестности. Федя тоже полез в кусты с другой стороны, а за мной увязался Олег.
— Андрей, мне бы тоже фонарик…
— Обойдешься, — буркнул я.
— Ты, что такой злой?
Я остановился и бесцеремонно посветил ему в лицо:
— Ты мне не говорил, что хочешь стать судмедэкспертом.
— С чего ты взял? — пожал плечами парень, выпучив на меня такие наивные бесхитростные глаза.
Плавали, знаем.
— Евгения Петровна показывала твои библиотечные пристрастия.
— Ну, блин, мама… Надо запретить ей в мою комнату заходить.
— Олег, ты и, правда, хочешь стать судмедом?
— А почему нет, лечить людей — это же скучно, и потом… Я не выношу, когда жалуются. Как представлю, что мне выслушивать придется на приеме, так все желание учиться пропадает, а в морге –тишина и спокойствие, и пациенты, или клиенты… — в общем, никогда не жалуются.
И главное, спокойно как заливает. Только для виду слова подыскивает, ну пострел! Что ты задумал, старый друг?
— Покажи карманы.
— Что? — опешил Олег.
— Карманы выворачивай.
— Зачем?
— Надо…
— Хм… Ну ладно. Вот, что ты там найти хочешь?
— Ничего, — я убедился, что Олег пустой. — Извини.
— Нет уж, расскажи, что ты там искал? Наркотики?
— Ну, мало ли, — двусмысленно ухмыльнулся я.
Пусть Олег, что угодно думает, только не о том, в чем я его минуту назад подозревал. Мысль о красной ленточке, обнаруженной близ места убийства Черпакова, которую нашел именно Олег, не давала мне покоя. Все варианты в голове перебрал. Например, что она там случайно оказалась. Ведь могла же? Но один скверный вариант никак не выходил из головы и давил на мозг, как будто кто зудел прямо в ухо: «Эту ленту мог подбросить Олег».
Фиг знает зачем и почему, в отголоски из прошлого я не верю, хотя сам переместился из будущего (интересненькое дело — теперь я свое настоящее называл «будущим», а нынешнее прошлое — «настоящим»).
Вот и хотел убедиться, что с собой у парня нет никакой заготовленной красной ленточки. Значит, ее все-таки случайно кто-то в лесу обронил или выбросил тогда, возле трупа Черпакова. Ну да, по-другому и быть не может. Вот я дурак, в таком парне сомневался. Блин, как я еще в себе не стал сомневаться?
А что? Может, у меня тоже с кукухой не всё в порядке, как у Веры-Инги. Может, никакой я не пришелец из будущего, а все это мне привиделось? От таких невесёлых мыслей плечи мои передернулись.
Нет, бред, конечно… Прошлое может привидеться, настоящее тоже, но будущее — никогда.
— Смотри! — Олег ткнул пальцем на куст. — Светани туда, там веревка висит.
— Где? — я перевел луч фонарика, и сердце ёкнуло.
На ветке висела не веревка, а ленточка красного цвета.
Я резко развернулся и тряхнул Олега за плечо:
— Где ты был сегодня ночью?!
— Ты что, Андрей? Да не пил я. Я ж спортсмен, не курю даже. Ты прямо хуже матери.
— Повторяю вопрос.
— Я уже говорил, с ребятами в парке на…
— Имена и адреса твоих друзей, которые могут это подтвердить.
— Да не знаю я их.
— Как это — не знаю? Друзей?
— Ну, в смысле, знаю, но по прозвищам. Они на районе нашем обитают, мы пересекались раньше.
— Сомнительная у тебя компашка, — щурился я.
— Ты меня в чем-то подозреваешь?
— Ты знал убитую? — сверлил я его взглядом.
— Чего? Ты что такое говоришь, Андрей? И вообще, я думаю, это ваш судмедэксперт убил эту женщину.
— Какой ещё судмедэксперт? — опешил я.
— Известно какой, — Олег ткнул пальцем в спину Горохова, что возился на поляне метрах в двадцати от нас под лучами «алкогирлянды». — Этот, как его там? Мытько…
— При чем тут Мытько? — продолжал охреневать я.
— А при том, — Олег перешел на шёпот. — У меня доказательства есть. Слушай…
Глава 11
Олег, наклонившись к моему уху и, оглядываясь на Мытько, прошептал:
— Пока мы здесь, медик этот несколько раз глаза утер платком.
— Ну и что? — недоумевал я.
— Будто слезы незаметно так вытирает. Странно, да? И еще я заметил, что он старается не смотреть трупу в лицо. Почему? Он явно причастен. Вот и переживает, что его за жабры возьмут. Страшно. Или стыдно!
— Не собирай ерунды, — нахмурился я. — Может, он просто переживает, жалко женщину.
— Вот и я про то же… — шептал Олег. — Будто жалко ему убитую.
— За жалко не сажают. Убийство и сожаление — это вообще-то разные вещи. Или как это по-твоему?
— Сначала убил, а теперь вот совесть пробила, и жалко ему стало.
Я пригляделся к Мытько, он стоял в сторонке и курил. Вроде, насколько я помню, Павел Алексеевич не курит, или я чего-то забыл?
— Это и есть твои доказательства его вины? — улыбнулся я, пересиливая себя. — Все?
— Не все… Он почему-то избегает к телу прикасаться. Знаешь, метод такой есть — пальпация?
— Ну?
— Он используется при первичном осмотре трупов, выявляет такие изменения, которые могут исчезнуть после вскрытия, например, скопление газов в полостях и тканях. Повреждения костей и…
Совсем не хотелось, чтобы мне тут весь учебник наизусть цитировали.
— Так, может, он уже это сделал? — возразил я. — Пальпацию эту.
— Не сделал, я же спросил тут у милиционера, он сказал, что не видел, чтобы «доктор», как он говорит, прикасался к трупу. И посмотри на него, — Олег украдкой кивнул на Мытько. — Он даже перчатки не надел.