Курсант: Назад в СССР 10
Шрифт:
— Я еще вернусь, наш разговор не закончен!
Рядовой отскочил в сторону, чтобы не быть растоптанным.
Мы втроем вышли в коридор.
— Выпроводить ее? — постовой, переминаясь с ноги на ногу, вопросительно на меня уставился.
— Я те щас выпровожу! — гремела Лена. — Я тебе так выпровожу! Ты у меня…
— Тихо, тихо… — я деликатно припер женщину к стене, повернулся к постовому и сказал. — Сам разберусь, свободен.
Тот облегченно выдохнул, смахнул жидкие кудри со лба и радостным козликом поскакал по коридору прочь, бормоча что-то вроде «мне надо торопиться, меня дежурный уже потерял».
Лишь только милиционер скрылся из виду, Лена тихо проговорила:
— Ну, как? Нормально?
— Отлично, Ленок, — подмигнул я.
— Может, надо было твоему начальнику еще в лицо стакан выплеснуть? Как думаешь? Уж больно рожа у него протокольная, так и хотелось чем-нибудь в нее запустить.
Я вспомнил, что тоже много чего думал про Никиту Сергеевича Горохова, когда мы только познакомились на поисках новоульяновского душителя. Что сухарь, солдафон или еще какой чинодрал.
Но это была только маска моего начальника. Теперь он нам, как отец родной.
— Не перебарщивай, Лен, — улыбнулся я. — И так вполне правдоподобно вышло. А за чай в морду — срок можно получить, это неуважение к органам, так сказать, выраженное при исполнении и в присутствии свидетелей.
— Ох, блин! Хорошо, я никого не шваркнула там в кабинете. А так рука чесалась…
— За что?
— За Пашу… — глаза Лены погрустнели, навернулись слезы. — Как он там без меня, совсем один. Без пельмешек домашних. У него же язва.
— Язва и пельмешки? — хмыкнул я. — Все нормально, Лен, не переживай. Пошли, я тебя провожу, нам с тобой не стоит тут друг с другом шушукаться.
— Ага, пошли, — кивнула медсестра. — Так, может, я тебя тогда шваркну, когда через дежурку проходить будем? Для завершения картины, так сказать? За тебя же не посадят, да? Ты ж свой, Андрюш?
— Лен!
— Все, молчу, молчу… Эх… Худой ты, как Кощей, не кормит тебя баба, вот если бы ты на моих пельмешках рос.
— У тебя муж есть, а у меня…
— Да шучу я, шучу… — грустно улыбнулась Лена. — Поздно уже… Такого парня упустила. Забыл, как я утку тебе носила? А?
— Вообще-то я сам в уборную ходил. Все, тише… Сделай злое лицо, только руки не распускай, держи их, чтобы я видел.
— Ох, Андрюшка, какой ты взрослый стал. Приказываешь так серьезно, так и хочется сразу подчиниться.
Она стрельнула в меня глазами, но тут же выпрямилась, губы поджала — быстро вернулась в образ скандальной родственницы задержанного.
— Привет, Курсант! — Гоша встал с диванчика из-за стола и протянул руку. — Зачастил ты ко мне. Смотри, привыкну, скучать буду.
— Привет, Гоша, — я улыбнулся и пожал не по годам крепкую ладонь. — Вот, решил зайти проведать старого друга.
— Просто так зашел?
— Ага.
— Ну, тогда давай по полтишку под горячее.
— Давай, — я плюхнулся на диван рядом с другом.
Закуток, в котром находился «личный» стоилик каталы, был в отдалении от других посетителей. Здесь он проводил переговоры и приватные беседы. Ресторанная музыка, что лилась фоном со сцены, надежно скрывала звуки разговоров. Слышно было лишь собеседника на растоянии не больше метра.
Официант, что терся у меня за спиной скромным пингвинчиком, тут же налил коньяк в бокалы и после этого бесшумно растворился.
— Ну, рассказывай, какие проблемы приключились на этот раз? — Гоша хитро прищурился, приподняв стриженную бровь.
Молодился он как мог, волосы красил, одевался в модные заграничные костюмчики, но сеточка морщин возле глаз выдавала его длинный житейский путь.
— Нет никаких проблем, — пробубнил я, зажевав кусок жареного поросенка. — С чего ты взял?
— Мне-то не рассказывай, — Гоша поднял бокал, я дзинькнул своим в ответ. — Ты так просто ко мне не приходишь. Сколько раз звал тебя в баньку, на шашлычки, на рыбалку. Вот только и видимся с тобой в ресторане, да все по каким-то делам твоим ментовским. Впору тебе уже здесь кабинет выделить. А? Слушай, а тебе секретарша нужна будет?
— Да нет, в этот раз я правда просто так пришел, — я отпил из бокала, не стал гонять «жидкий янтарь» по стеклу, как это делал Гоша. Хлебнул, что называется, по рабоче-крестьянски, как водку.
Терпкая жидкость приятной ниточкой прошла по груди и разлилась теплом. Неплохой коньячок, сто лет такого не пил. С нынешним дефицитом народ вообще на самогон начал переходить.
— А этот, помощник твой, — я кивнул на выглядывающего из-за колонны на нас «вампира». — Сава, кажется, зовут. Ты ему доверяешь?
— А что? — Гоша отставил бокал и скрестил руки на груди.
— Он как-то неровно дышит в мою сторону, не нравлюсь я ему.
— Хватка у него хорошая, для дел самое-то. А то, что ментов не жалует, это да… Но ты внимания не обращай. Он так-то из уважаемой семьи, отец у него фронтовик был. Ранение заработал серьезное под Сталинградом. Всю жизнь хромал, вместо ноги правой протез, вроде, был.
— Да я и не обращаю, просто бесплатный совет — надо бы уметь с людьми разговаривать и не быть таким категоричным.
— Это ты про Саву? Да из него парламентер, как из меня йог индийский.
— Так ты же Индия, — хмыкнул я, сменив тон. — Стой, а разве йоги бывают не из Индии?
— Хрен его знает, это я так, к слову сказал. Давай за твои успехи в поимке Мясника, до дна…
— Да есть у нас один подозреваемый, — мы чокнулись. — Задержали вчера.
— Слышал, слышал, — закивал Гоша. — Товарища Мытько взяли. Думаешь, он?
Я пожал плечами.
— Хрен его знает, но пока все на него указывает.