Курсант: назад в СССР
Шрифт:
Гоше достаточно было увидеть человека всего лишь раз, и он запоминал его, казалось, на всю жизнь. Ему бы опером работать с такими навыками.
Вот и сейчас, обладатель стильных усов таракана сразу вспомнил Антона. Он протянулся к столу, заставленному снедью, и достал пухлую книжицу в потертом кожаном переплете.
Отодвинул чуть в сторону тарелки. Те еле умещались на столе. Чего на нем только не было. Салаты (один из них похож на “Оливье”), шашлык, котлеты по-киевски, куча нарезок из рыбы, грибочки (чуть слюной не подавился), студень и другие традиционные
А хорошо живет директор кочегарки. Если он каждый день так шикует, может, мне на работу кочегаром надо было устраиваться? Ха…
— Гоша, вот мой долг, — Антон протянул катале сложенные купюры. — Сто двадцать рублей.
— С тебя еще две сотни, — невозмутимо проговорил Гоша, спрятав купюры в кошелек из крокодиловой кожи (не думал, что в СССР они существовали — наверное, у фарцовщиков приобрел).
Антон чуть не задохнулся, что-то промычал, но взял себя в руки и процедил:
— Это с какого?..
Он чуть снова не вышел из себя, но вовремя осекся и продолжил:
— Это почему? Я проиграл сотку, плюс двадцать — это проценты.
— Ты моих людей обидел. Носы им сломал. Не хорошо.
— Каких людей? — включил дурачка Быков.
— В общем так, принесешь сверху две сотки. Срок — неделя. Не уложишься, в следующий раз не шушера придет, а они тебя навестят (Гоша кивнул на мордоворотов), — а теперь иди, не мешай выступление смотреть.
— Уважаемый, — вмешался я, обращаясь к Гоше (в семидесятые, это обращение не носило подтекст издевки и прозвучало вполне обычно), — мы хотели бы отыграться.
Гоша с удивлением на меня уставился.
Глава 14
Гоша смотрел на меня с интересом. Жилка предпринимателя не давала ему отмахнуться от студента, предложившего отыграться. Очередной лох в его копилку. Почему нет. Денег много не бывает. Хотя нормальную сумму с него (с меня) не срубишь, но с паршивой овцы хоть копытце в суп. Курочка по зернышку клюет, а если стадо таких баранов окучивать, то денег можно заработать немало.
Уверен, что так рассуждал катала. Я заметил, как на его лице мелькали тени сомнений. Стою ли я его внимания, стоит ли из-за меня ему шевелиться? Он не знал это наверняка.
Но после секундных раздумий жадность и профессиональная жажда наживы взяли верх над врожденной Гошиной осторожностью. В том, что он был хитер и осторожен, сомнений не было. Иначе как бы он удержался столько времени на плаву? Одними взятками не откупишься. Но, возможно, есть и другая причина, о которой я пока не знаю.
— Это кто? — Гоша кивнул Быкову, указав на меня.
— Это мой одноклассник, — проговорил Антон. — Друг…
— Друг, говоришь… — Гоша снова уставился на меня немигающим взглядом удава.
Его волчья чуйка уловила в моем взгляде и жестах ментовские замашки. Как ни старался я их скрыть, прожженный барыга видел людей насквозь. Что-то его во мне зацепило. Обычного вчерашнего школьника он бы сразу послал. Денег с таких
— Какую музыку любишь слушать? — неожиданно спросил меня Гоша.
Я вначале не понял, к чему такой нелепый вопрос, а потом до меня дошло. Проверяет гад. Думает, что я мент (внешне я уже не выглядел так по-пацанячьи молодо, как раньше, и вполне бы себе сошел за младшего лейтенанта).
Я лихорадочно стал думать над ответом. Буквально за несколько секунд прокрутил в голове популярных исполнителей. Цой еще не выступает, Высоцкий в самом расцвете, но он пользуется популярностью у ментов. Надо что-то поэкзотичнее придумать. Например, "Роллинг Стоунз". Эти зубры до сих пор и в моем времени играют. Я в рок-музыке разбираюсь, как таежный пчеловод в балете, но этих ребят я прекрасно помнил. Любимая группа моего “стажера” Бори (интересно, как он там без меня?) Боря мне все уши про них прожужжал. Хочешь не хочешь, а в памяти у меня каждая их песня отложилась.
— "Роллинг Стоунз" слушаю, — ответил я.
Такую группу вряд ли милиция семидесятых жалует, да и массовый советский любитель музыки предпочитал отечественную эстраду и комсомольские ВИА.
Гоша приподнял на меня подстриженную бровь, такого ответа он явно не ожидал. Наверное, ожидал услышать знакомые до боли каждому советскому гражданину названия: “Песняры”, “Сябры”, “Самоцветы” и прочие “Веселые ребята”.
— Неплохая группа, — кивнул Гоша. — Какая песня любимая?
— Paint It Black, — ответил я.
Английским я не владел, но с произношением еще со школы и института дружил, да и Боре спасибо, это вообще-то его любимая песня была, много раз он ее в машине включал.
Гоша окончательно убедился, что я не подсадная утка и после моего ответа даже потерял немного ко мне интерес. Он поморщился и небрежно бросил:
— А деньги у тебя есть, студент? Входная такса двадцать пять рублей?
— Найдем, — кивнул я.
Мы вышли из ресторана. Лишь когда спустились с крыльца Быков, выпучив глаза, затараторил, оглядываясь назад:
— Ты что творишь, Андрюха? Ты зачем на игру подвязался?
— Спокойно, — я сжимал в руках входную фишку из красного пластика, что вручил мне Гоша. — Есть у меня одна мыслишка.
— Что ты задумал? — Антон всплеснул руками. — Не лез бы ты в это дело. Спасибо, конечно, но как ты сможешь выиграть профессиональных шулеров?
— Иногда, чтобы победить, — я многозначительно улыбнулся, — можно и проиграть партию.
За круглую плоскую фишку мне пришлось выложить двадцать пять рублей. Это все мои накопления. Дикая потребность в еде в последнее время от меня отстала (обмен веществ стабилизировался, наверное) и мне удавалось экономить, да и питаться я стал в столовой. Комплексный обед обходился мне в сущие копейки. Мать, конечно, обижалась, что дома не ем. Ворчала и искала причины в себе: