Курсанты. Путь к звёздам
Шрифт:
– Время течет, ничего его не остановит, и ничто не повернет обратно… Ты живешь в этом мире, и не знаешь, что будет завтра… – Он протянул Таранову книгу в синей обложке, похлопал по плечу и добавил. – Держи мой тебе подарок. Выпуск неизбежен, как крах мирового империализма. Завтра у нас тобой не будет времени общаться.
– Спасибо, дружище! – ответил Таранов, и вытащил из внутреннего кармана гимнастерки небольшой тряпочный пакет, аккуратно его развернул, и на ладони остался маленький пластмассовый юнкер. Он стоял «смирно», и крепко сжимал маленькие кулачки. Семен протянул фигурку Чарги. – Держи, старшина! Пусть и у тебя останется обо мне маленькая память…
На последнем курсе Семен начал вытачивать пластмассовые безделушки, которые ему заказывали товарищи. Кропотливая работа натфелем отвлекала от служебных проблем, изящные фигурки Дюймовочки и Данко он подарил на дни рождения Марку с Алёной, а эта – самая интересная работа – пришла к завершению сегодня утром.
Старшина и курсант обменялись подарками, пожали друг другу руки и разошлись, что бы еще раз близко встретиться через пятнадцать лет. Спустя годы, когда оба окончили академию, они встретились на юбилее училища, и вспомнили свои курсантские годы. Полковник Чаргейшвили долго командовал курсантскими взводом, батареей, дивизионом. За годы службы выпустил сотни курсантов, и все они относились к нему с уважением и благодарностью. Грузина-альбиноса любили подчиненные всех следующих выпусков, невзирая на свои курсантские шалости и выходки.
Полковник Таранов пришел к нему в канцелярию командира дивизиона выпить рюмку водки и пожать руку за мужество, умение сказать пацану – почти ровеснику – то, что не могли донести старшие офицеры. Ториэл Отариевич достал из кармана маленькую фигурку юнкера и, как всегда, спокойно и мило улыбнулся в свои уже поседевшие усы…
В небольшом синем томике под незатейливым переплётом были собраны произведения Александра Ивановича Куприна. Одна треть книги, где был напечатан роман «Юнкера», выглядела изрядно потрепанной, и меж страниц лежали бумажные закладки из конфетных оберток. Таранов открыл наугад первую, и улыбнулся знакомому обращению: «Здравия желаем, кулебяка с рисом…» Следующие обертки-закладки с подчеркнутыми карандашом предложениями напомнили ему о провале своего стихотворного творчества и спорах с командирами. Он взял в руки фантик от конфеты «Кара-кум»: «Все мы переживали козлиный период…», – прочитал Семен и ухмыльнулся, вспомнив сегодняшнюю беседу.
Таранов увлекся текстом с замечательными метафорами, принялся читать страницу за страницей, порой переворачивая несколько подряд, или вчитываясь в каждую отдельную главу. В школе, первый раз познакомившись с творчеством этого русского писателя, он не придал значения содержанию того, что читал. Его больше увлекал сюжет, хотелось быстрее узнать, чем всё в романе кончится. Сегодня хотелось вникнуть в суть.
– Куприн пишет: «Не мудрствуй лукаво, лучше учись…», – а мне эти слова вечно в одно ухо влетали, а из другого вылетали. Нужно учиться. Не только читать и запоминать. А применять на себе, прикидывать знания на окружающих, искать верное решение. Ленинский лозунг: «Учиться, учиться и учиться!» – не просто слова, это кропотливая работа. Почему я прежде этого не понимал? Сколько вождь написал томов за полвека жизни? Пятьдесят пять!!! И прожил почти столько же… И это только в опубликованном собрании сочинений! Он две толстенные книги в год выпускал статьями, тезисами, письмами. Какие же для этого нужно иметь огромные мозги? Как много учиться? Какой обладать необыкновенной работоспособностью, что бы еще организовать революцию… Он – гений. Куприн – талант. А кто – я? Могу ли я себя по ним мерить? Или только, как Маяковский, под портретами чистить? Скоро в войска. Руководить людьми. Показывать им личный пример. А я сам в себе до сих пор не уверен. Двадцать один год за спиной, а чувствую себя дураком. В марксизм-ленинизм верю, а нет уверенности в его претворении нашими людьми… Убить веру, все равно, что выбить табуретку из-под ног: прежней жизни не будет. Хотя… Вера и уверенность – разные слова, и содержанием они отличаются. Уверенность надо формировать в себе, а веру мне предлагают на каждом шагу, только выбирай: в коммунизм, в капитализм, в Бога, в дьявола, в черти что…
В проходе меж коек загромыхала-зашуршала «машка». Так курсанты называли металлическую болванку на длинной ручке, к которой были прибиты четыре большие щетки, смазанные мастикой. Несколько движений дневального «машкой» вдоль деревянных полов, и они начинали блестеть. «Половицы – лицо подразделения и от того, в каком оно состоянии, зависит настроение всего личного состава», – вспомнил Таранов слова старшины.
Юнкера и кадеты не драили полы, они не чистили «очко», для этого у них были дядьки. Юнкерам для повседневного ношения оружие выдавали: сначала тяжелый тесак, позднее берданочный штык, а офицерам – саблю, шашку, кортик. Сегодняшним курсантам не выдают ничего. Предлагают воевать словом! Это вполне реально, но… словесные дискуссии и политические баталии в удаленном подразделении с фантастической общностью «советский народ» – сказка. А холодное оружие на бедре или пистолет в кобуре придают такую уверенность делам и поступкам, что защищать свою честь или Родины становится больше, чем нормой.
Перед государственным экзаменом страх колючим холодным инеем закрадывался под майку и щекотал нервы. Комиссия из нескольких незнакомых офицеров и генералов с опытом и солидной выслугой лет наводила ужас. Сомнения в ответе появлялись даже у тех, кто гарантировано шел на «свой» билет, дрожали отличники, которым до золотой медали оставалось совсем чуть-чуть.
Госы волновали своей неопределенностью. Таранов прикрыл глаза и нечаянно задремал, представляя себя в лейтенантской парадной форме. На левом бедре у него висел морской офицерский кортик, на правом – огромный маузер, как у комиссара в Гражданскую войну. За спиной болтались карабин и автомат. На плечах – алые эполеты с канительной бахромой, на груди – широкая портупея и золотые аксельбанты. Голову украшала маршальская папаха с огромной кокардой.
– Сказочная новогодняя ёлка! – сказал ему во сне Генка.
– Почему? – удивился Семен…
– Нет пока звезд на погонах…
Приложения
Приложение №1. Типичные сокращения и сленговые выражения курсантов
АБИТУРА – сокращенное название абитуриентов – поступающих в училище будущих курсантов перед приказом о зачислении.
АСИДОЛ – средство для наведения блеска на медных бляхах и пуговицах – неотъемлемый атрибут жизни любого курсанта.
БУРСА (ЛПУ) – в быту так курсанты назвали свое военно-политическое училище. В данном случае – ЛВВПУ ПВО.
БЫТОВКА – бытовая комната в казарме, где курсанты гладят, штопают и чистят свое обмундирование.
ВВОДНАЯ – искусственно моделируемая ситуация, по которой отрабатывается учебное упражнение. Например, ВВОДНАЯ – «ГАЗЫ!!!» – по которой курсанты обязаны надеть противогаз в установленное время.
ВЗВОДНЫЙ – командир взвода.
ВПА – военно-политическая академия имени В. И. Ленина.
ВСК – военно-спортивный комплекс.
ВШИВНИК – любая неуставная теплая одежда, которая одевается под уставную форму в холодное время года.
ГРАЖДАНКА – жизнь до училища или за его пределами.
ГОСЫ – государственные выпускные экзамены в военном училище.
ГТО – спортивный комплекс «Готов к труду и обороне».
ДОМИК – военная шапка-ушанка, специально сдавленная верхней своей частью наружу, аналог ПИРОЖКА.
ЗАМОК, ЗАМКОМВЗВОДА – заместитель командира взвода.
ЗАМПОЛИТ – заместитель командира по политической части.
ЗАШКЕРИТЬСЯ – притаиться, спрятаться во избежание наказания;
«ЗЮ», буква «ЗЮ» – нагнуться головой вниз, отставив вверх ягодицы, как в коленно-локтевой позе – позиции для полового акта, «раком».
ЖЕНАТИК – женатый курсант.
КАДЕТКА – суворовское училище.
КАПЛЕЙ – капитан-лейтенант. Это звание капитана плавсостава во флоте, которое соответствует капитану сухопутных войск.