Курсистки
Шрифт:
Она последний раз бросила взгляд на светящиеся окна и пошла дальше в сторону дома, где сейчас жила ее дочь. Совсем рядом, на соседней улице.
Дверь ей открыла Зинаида. По – бабьи всплеснув руками и испуганно попятившись назад. Ее здесь не ждали. Валерия Георгиевна вдруг отчетливо поняла, что вторгается в давно устоявшуюся жизнь людей, которые когда – то считались для нее самыми близкими. Она вдруг ощутила запах своего неухоженного тела, запах камерной нищеты и плохо отмытой дорожной грязи. Она почувствовала себя чужой даже для Зинаиды, хотя и писавшей ей все это время короткие редкие письма, но не сумевшей даже скрыть растерянность.
– Здравствуй, Зина, –
– Валерия! Заходи, – неопределенно махнула рукой Зинаида то ли в сторону длинного коридора, то ли в сторону кухни, из которой доносились манящие своей сытостью запахи.
– Вика дома?
– Нет, они с Иваном у ее подруги. Я одна. То есть, с детьми. То есть, с твоими внуками, – Зинаида потерялась совсем.
Вот внуков своих Валерия Георгиевна видеть была не готова. Маленькие белокурые головки с фотографии, присланной Зинаидой втайне от Вики, не выходили у нее из головы все время, пока она тряслась на полке поезда. Но, объявиться бабушкой перед ними она не смела.
– Ты мне дай адрес той квартиры, которую мне приобрела моя добрая дочь, – попросила она с сарказмом в голосе, – И ключ.
– Да – да, конечно. Вот. Это в Промышленном районе, – Зинаида вынула из ящика комода ключ и карточку с адресом.
«Подготовилась. Все, что мне предназначено – тут же, в коридоре. Это, чтобы я в барские покои не лезла, что ли?» – подумала Валерия Георгиевна со злостью.
– Спасибо. Еще увидимся, – процедила она сквозь зубы, выходя из квартиры.
«Вот ее-то как раз и не хватало Вике. Со всей накопленной за десять лет злобой. Ко всем неприятностям еще и возвращение мамочки!» – Зинаида не испытывала к бывшей подруге никаких чувств. Ни жалости, ни сочувствия. Все умерло. В тот день, когда та выстрелила в единственного любимого ею, Зинаидой, мужчину.
Глава 18
Борин даже представить боялся, что было бы с Дашкой, если бы она потеряла Леньку. Или Стасю. Хотя нет, неудачно он как – то подумал: его жена уже теряла сына. Тогда она была ему еще не жена…
Он смотрел на Софью Гурскую и от ее ледяного спокойствия у него по телу разливался холод. Он видел, что и другим: ее подругам и Ивану Луневу, мужу одной из подруг, тоже не по себе. Все смотрели на Софью, ровным голосом говорившую о высшем суде, расплате за содеянное и справедливости возмездия. И молчали.
Он пришел к Гурским в надежде, что Софья уже хоть немного, но пришла в себя. Он надеялся, что Лунев еще не сказал ей, что ее муж погиб. И, тогда, можно рассчитывать хоть на какую – то беседу. А теперь стоял и слушал ее горестный монолог.
– Я хочу только одного, чтобы она вернула мне сына, – повторяла Софья уже в сотый раз, – Найдите мне ее, только не наказывайте. Она столько страдала по моей вине…
– Соня, перестань пороть чушь. Похищению ребенка нет оправдания! – Вика бросила на Борина возмущенный взгляд, мол, скажите хоть что – то!
– Да, Софья Александровна, давайте не будем оправдывать преступника.
– Тогда и меня судить нужно. За ту драку…
Борин вздохнул. Разговора с Софьей не получится.
– Виктория Дмитриевна, где мы с вами можем поговорить?
– Пойдемте, – Вика вышла из кухни.
Это была детская. С кроватью в виде большой лодки или катера, в изголовье которого было приделано рулевое колесо. С огромными стеллажами, уставленными машинками и роботами. А на стене, в рамке, висела картина: средневековый замок на острове посреди моря.
– Эту картинку из пазлов Тошка собирал с отцом. И неизвестно,
– Гурский знал о том, где воспитывалась Софья? – спросил «в лоб» Борин.
– Знал, конечно. Ему об этом еще Сонин отец рассказал. Когда был жив. И как она попала в Школу Агнессы Бауман, Сашка тоже знал.
– Расскажите про драку. Все, что вам известно.
– Немного. Соня и эта девочка, которую избили, они дружили раньше. Я не знаю, из – за чего они на нее набросились. Что – то связано с учебой. У этой девочки, Аня, кажется, ее звали, мама преподавала в их школе. Аня попала в больницу с тяжелыми травмами. Долго лечилась, потом куда – то уехала. Соня пыталась ее найти, но безуспешно. Кстати, отец Сони оплачивал ей лечение. Это, конечно, не оправдывает его поступка: Соню – то он от наказания «отмазал».
– В избиении призналась ее подруга.
– Да. Он, наверное, заплатил ей. Или ее родителям, как там у вас делается. Ну, и ментам, конечно, извините.
«А у нас по – всякому делается!» – зло подумал Борин, глядя на спокойную уверенность молодой женщины, – «Приходят вот такие, с деньгами и без совести и кто – то, при погонах, но тоже без совести, берет мзду, так это, кажется, на Руси называлось. Да и сейчас звучит не лучше – взятка».
– Соня мне как – то сказала, что ей удалось забыть все, что было с ней, подростком. Кроме Ани. Она как – будто всегда чего – то ждала. Встречи с ней, разговора, пусть скандала. Ей так хотелось поставить точку. И еще. По – моему, она даже скучала по ней. Даже не так. По ее, Аниной семье. Завидовала она ей с детства. Хотя, что они имели, живя на зарплату учительницы и грошовую пенсию бабушки? Но у них было то, что не хватало Соньке. Да, и мне не хватало того же в моей семейке. Любви и заботы.
– Да, заботы. Не такой, когда «купи себе, что хочешь, девочка», – тихо сказала Соня, заходя в комнату сына. Она подошла к окну и села на низкий подоконник.
Борин развернулся на стуле к ней. От красоты этой женщины у него, как и в первый раз, когда он ее увидел, захватило дух. «Она будто и не замечает, до чего хороша. А не в этом ли дело? Отвергнутый поклонник, злость, месть….»
– Я любила после школы ходить к ней. Так уж повелось с первого класса. Хотя, дома меня ждала няня Полина, которая меня, конечно же, любила. По – своему. Закармливала, баловала, шалости мои перед отцом покрывала. А у Ани дома была одна бабушка Кира. Очень больная, она у нее сталинские лагеря прошла. Маленькая, сухонькая, весу в ней – половина моего. И пирожков вкусных, как Полина, не пекла. Просто не умела. «Кулинар из меня аховый!» – говорила. Аня разогревала второпях сваренные мамой щи, наливала мне, себе и бабушке. А потом ставила перед ней лимонад в бутылке и разломанную на кусочки черную шоколадку в сахарнице. Я как – то принесла с собой батончик Сникерс, они только появились в киосках, думала, обрадуется. Она обрадовалась, только не батончику, а моему вниманию. «Ты – чуткая девочка, Соня, спасибо!» – вот это внимание друг к другу и было основой их отношений. Они знали друг про друга все. И про меня тоже. На день своего рождения в первом классе я получила в подарок сборник Агаты Кристи, купленный за макулатуру, по – другому такую книжку тогда было не достать. А отец запирал тогда от меня подобную литературу… Знали Ларцевы, что я обожаю детективы. Несколько месяцев старые газеты собирали, картонки, чтобы меня порадовать.