Куртизанка
Шрифт:
«А вот это тебе придется выяснить самой», — хором отвечали ее дорогие призраки.
Глава пятидесятая
Симона вошла в недавно построенную галерею драгоценных камней. Ветви дикого жасмина, подобно щупальцам, обвивали декоративные решетки, которые не давали нахальным павлинам пробраться внутрь, а также заглушали их пронзительные крики. В галерее были помещены портреты мужчин, которых бабушка сочла достойными столь почетного места — благодаря их колоссальным состояниям. Каждый из них выставлял на всеобщее обозрение свои дары, которыми они успешно соблазнили достославную мадам Габриэль. Шею, запястье и палец султана в тюрбане украшал роскошный рубиновый гарнитур, а мочки его ушей оттягивали тяжелые серьги. Низвергнутый с престола король Баварии, чье имя она так и не сумела отыскать в архивах, держал в руках корону, унаследованную от королевы-матушки, но которую он охотно предложил мадам Габриэль. Русский царевич в сапожках, подаренных ей: он стоял, приподняв левую ногу так, чтобы был виден каблук, украшенный рубинами. Симоне показалось, что он очень похож на месье Ружа, во всяком случае, тот же галстук и такое же чахлое, даже изнуренное телосложение. Вычурные синие буквы на сертификате уведомляли мир о том, что последний презентовал ее бабушке знаменитый Браганса — бело-голубой бриллиант размером с кулак, названный так в честь королевского дома Португалии. Камень долгие годы считался утерянным, пока не был обнаружен в ларце с сорока тысячами золотых монет.
Симона опустилась на каменную скамью и раскрыла Ветхий Завет Кира. Все поля были исписаны. Это был его почерк — набросанные торопливо буквы наезжали друг на друга, как будто стремились спрыгнуть со страниц.
Jounam, жизнь моя, я пишу это для тебя, пишу в самом безопасном
Бытие
Вот уже в течение некоторого времени я отмечаю тревожные и необъяснимые расхождения в химическом строении красных бриллиантов, которые прошли через мои руки в разных уголках земного шара. Тщательные исследования их структуры показали, что девяносто девять процентов этих красных бриллиантов добыты на недавно открытом новом руднике Жан-Поля Дюбуа.
Как тебе известно, я занимаюсь импортом красных бриллиантов в Персию. Боюсь, что невольно и против своего желания я стал участником грандиозного мошенничества. Меня гложет опасение, что бриллианты, приобретенные мной для шахского браслета и скипетра, продемонстрируют те же весьма любопытные отклонения в химическом строении.
Сейчас я сижу один в ювелирной мастерской шаха. Один, но ты всегда со мной, любимая моя красавица жена.
Я исследую браслет, который некогда привозил в шато Габриэль, чтобы произвести на тебя впечатление. И сравниваю свою серьгу с бриллиантами в браслете шаха.
Сначала займусь серьгой.
Миниатюрный мир бриллиантов раскрывает мне свои секреты, когда я смотрю на него в лупу. Это захватывающее зрелище!
Кристально чистая Вселенная.
Хрупкая. Текучая.
Великолепные оттенки.
Теперь очередь браслета.
И снова то же совершенство.
Ярко-красный цвет без малейших оттенков коричневого.
Ровное распределение цвета.
Одинаковая интенсивность окраски, с какой стороны ни посмотри.
Минуточку!
Камни не одинаковые.
Налицо необъяснимое различие.
В глубине моего бриллианта заметен более яркий блеск. Интенсивно-красные слои цветовой гаммы вырываются наружу сквозь грани.
А у бриллиантов шаха этого нет.
Симона!
Мои подозрения все-таки оправдались.
Я столкнулся с мошенничеством в грандиозных масштабах.
Целый картель занят подделкой красных бриллиантов.
Он выбрасывает их на рынок.
Используя при этом некий мистический метод интерференции, вмешательства во внутреннее строение. Бриллианты добыты на одном и том же руднике. Тогда почему не все они обработаны соответствующим образом (читай, не все подделаны)?
Хотя камень в моей серьге тоже найден на том же самом руднике, похоже, он не тронут.
Молись вместе со мной о том, чтобы бриллианты в браслете и скипетре оказались чистыми.
Я должен вернуться в Южную Африку, чтобы разобраться, что там происходит.
Мне больно и страшно оставлять тебя одну, jounam.
Но ответ, я уверен, можно отыскать только в Намакваленде.
Исход
В Намакваленде время близится к полудню.
Несколькими часами ранее Намибия, слуга Дюбуа, проводил меня в странного вида подвал, залитый светом ослепительных ламп, в котором находятся высокотемпературные печи.
Там работают резчики и гранильщики бриллиантов. Паровые машины вращают шлифовальные круги.
На столах в беспорядке лежат подозрительные принадлежности.
Зачем резчикам нужен столь яркий свет, чтобы шлифовать бриллианты?
И еще эта невозможная жара!
Я вернусь сюда ночью.
Сейчас два часа ночи.
Я вернулся в спальню персидских монахинь.
Вот что произошло.
Я опять побывал в подвале.
Дверь была не заперта.
Оказавшись внутри, я понял, чем вызвана такая кажущаяся небрежность.
В комнате отсутствовали все улики и доказательства.
Она сверкала чистотой. Тишина. Нигде ни единого пятнышка.
Горны печей забиты досками. Поверхность столов
вычищена и выскоблена, на них ничего нет.
Машин для резки нигде не видно.
В комнате не осталось ни одного газового фонаря или лампы.
Взяв в руки лупу, я пытался отыскать следы того, чему я был свидетелем только сегодня утром. Я ощупываю руками стулья. Провожу рукой по поверхности столов.
Трогаю их края и ножки.
Внимательно изучаю каменные полы.
И нахожу остатки почти бесцветного порошка.
Похоже на серый кристаллический порошок.
Это не высохшее пятно или свернувшаяся кровь из пореза, нанесенного режущим лезвием.
Оно не вязкое.
Ничем не пахнет.
Я наклоняюсь, чтобы рассмотреть его получше.
Я встревожен.
Боясь прикоснуться к веществу, которое может оказаться токсичным, я собираю его своим носовым платком, чтобы привезти домой.
Симона сорвала цветок жасмина с ветки, обвившей решетку, и положила его в рот. Аромат растворился на языке, напомнив ей вкус жасминового чая, которым они наслаждались с Киром в ночь перед его отъездом в Намакваленд. Они создавали тогда собственную историю — историю, которую жестоко прервали, но она надеялась возродить ее в Библии.
Она поняла, что он держал свои подозрения при себе, потому что боялся за нее и не хотел подвергать опасности. Министр двора и месье Жан-Поль Дюбуа, не раздумывая, заставили бы ее замолчать навеки, узнав, что ей известно о поддельных бриллиантах.
Третья книга Моисеева
Я снова в Персии!
Снова в твоих благоуханных объятиях.
Ты беременна!
Какая радостная новость!
Ты спишь в соседней комнате.
Не знаю, подозреваешь ли ты что-нибудь.
Я имею в виду, догадываешься ли ты, для чего я ездил в Южную Африку.
Я прошу прощения за то, что скрываю от тебя правду.
Ты должна понимать, что я поступаю так только потому, что хочу уберечь и защитить тебя.
А сейчас я проведу исследования того вещества, которое привез из Намакваленда.
Я должен попытаться идентифицировать его до того, как ты проснешься.
Невероятно!
Это бериллий!
Да! Это бериллий!
Самый легкий из всех химических элементов.
Я познакомился с бериллием в одном эксперименте, еще в университете, несколько лет назад.
Его микроскопические частицы случайно диффундируют в сапфиры, что приводит к изменению их окраски.
Но это выглядит очень странно.
Бериллий невозможно диффундировать в твердый и плотный камень, такой как бриллиант.
Что же в таком случае происходит?
Я снова прошу у тебя прощения, Симона.
Чтобы разгадать эту загадку, я должен рискнуть всем нашим состоянием.
Следующий эксперимент способен разрушить наш с тобой красный бриллиант.
Я помещаю бриллиант в зажим для ювелирных изделий. Укрепляю его в трех зубцах зажима.
С помощью миниатюрного сверла я сделал канал к центру камня.
Прорубил окно.
Наш бриллиант не разрушился!
Она отчетливо помнила тот день, когда Кир вернулся из Намакваленда. Утонув в его запахе кардамона и табачного дыма, она проспала почти весь день и проснулась только на закате, когда заходящее солнце озаряло лучами вершины величественных гор. Она обнаружила его в соседней комнате, он сидел, согнувшись, за столом, с головой уйдя в работу. Он отказался ответить на ее вопросы. В тот вечер они впервые поссорились. А на следующий вечер ей принесли отрезанное ухо его коня.
Четвертая книга Моисеева
Ты по-прежнему спишь.
Я рассматриваю бриллиант в увеличительное стекло.
Направляю более мощный луч света в самое сердце бриллианта.
Мне больно, Симона.
На глазах сбываются самые худшие мои опасения. Яркий свет снимает с нашего бриллианта его окраску, слой за слоем.
По краям расплывается розоватая фасетка.
Она переходит на другую грань.
Затем на следующую.
Мои догадки подтверждаются.
Невероятно!
Теперь наш бриллиант похож на камни из браслета шаха.
Совершенно очевидно, что все бриллианты подделаны. В этом и заключается причина обнаруженных мною несоответствий.
Должно быть, бриллианты для браслета и скипетра добыли раньше нашего.
А значит, они дольше находились под воздействием света и прочих факторов.
Просверленное мной окошко сделало наш бриллиант более уязвимым для света.
Процесс раздевания камня, который мог тянуться несколько лет, необходимых для того, чтобы обнаружить его изъян, завершился в течение нескольких часов.
Природа не всегда совершенна и идеальна, что вполне естественно.
Высококачественные африканские аметисты и некоторые сапфиры, несмотря на глубокий насыщенный цвет, под воздействием высоких температур и яркого солнечного света могут побледнеть и выцвести. Но, в отличие от аметистов и сапфиров, атомы углерода в бриллиантах обладают большой плотностью и тесно связаны между собой. И это не позволяет свету и другим факторам влиять на них.
Это пока все, что мне известно.
Аномалии в строении и химическом составе бриллиантов Жан-Поля Дюбуа заставляют их реагировать на свет так, как это делают некоторые аметисты и сапфиры.
Под воздействием некоторых факторов атомы этой разновидности бриллианта слабеют, утрачивают плотность и становятся уязвимыми для света.
Дюбуа обрел свое несчастье в момент, когда популярность его драгоценных камней достигла наивысшей точки.
Они попали в королевские сокровищницы и банковские сейфы.
Такой человек, как он, никогда не сможет смириться с банкротством, да и не допустит его.
Он решил исправить то, в чем ошиблась несовершенная природа.
Этим и объясняется существование нелегальной лаборатории в его доме. Здесь, с помощью процесса, протекающего в три стадии, потеря цвета красным бриллиантом ускоряется воздействием интенсивного, яркого света.
Затем натуральный хризоберилл, служащий источником бериллия, добавляется к борату и фосфату, а бриллианты покрываются слоем этого порошка.
После чего бриллианты, обогащенные этим составом, в течение нескольких часов проходят закалку в высокотемпературных печах для восстановления равномерного и живого, яркого цвета.
Этот процесс под воздействием химических веществ абсолютно незаконен.
Симона смахнула капельки пота с шеи. Об остальном она уже догадалась сама. Как только станет известно об искусственном происхождении камней — то есть тогда, когда исчезнет вера в то, что сверкающие цвета вызваны исключительно природными процессами, — волшебство и романтика улетучатся. И произойдет обвал рынка.
Месье Жан-Поль Дюбуа, втридорога продававший поддельные бриллианты, пошел бы на что угодно, чтобы предотвратить утечку такой информации, равно как и министр двора, который добился слияния своей компании с картелем месье Жан-Поля Дюбуа и положил в карман миллионы. Шаха, которому, предположительно, принадлежал бесценный браслет красных бриллиантов и еще один бриллиант весом в восемь карат, украшавший его скипетр, очень не понравилось бы такое открытие. А мелких игроков, подобных месье Ружу и месье Амиру с его супругой, чье состояние зиждилось на красных бриллиантах, которые они или покупали, или получали в качестве платы, постигло бы банкротство.
Она погладила страницы, поля которых дышали его запахом кардамона. Строчки, написанные торопливым почерком, теперь стали короче. Его руку подталкивали страх и ощущение опасности, ими были пронизаны страницы Пятой книги Моисеевой.
Пятая книга Моисеева
Сегодня я испросил у шаха аудиенции.
И рассказал ему о незаконной обработке камней.
Я пообещал ему не предпринимать никаких действий,
пока он перешит, как следует поступить.
При условии, что он гарантирует нашу безопасность
и распорядится прекратить обработку.
Он ужасно разозлился на своего министра.
Он дал мне слово.
Симона перевернула страницу, отыскивая глазами последние слова Кира — его завещание, адресованное ей.
Jounam, жизнь моя
Я люблю тебя больше всего на свете.
Но я скорее умру, нежели допущу, чтобы ты или мой сын усомнились в моей честности и мужестве.
Она сунула Библию под мышку и вышла из галереи, сразу же заметив Альфонса, который направлялся к ней из замка. События последних двух лет наложили свой отпечаток на его лицо — на лбу у него появились глубокие морщины, щеки впали и обвисли, элегантные пальцы подрагивали мелкой дрожью. Но он с прежним негодованием отстаивал свои принципы, в чем бы они ни заключались, красил волосы в тот же тон и расхаживал повсюду с тем же важным видом. Но самой значительной переменой, происшедшей с ним, оказался постепенный отказ от роли дворецкого. Отныне он стал вести себя, как подобает мужу мадам Габриэль, отцу Франсуазы и ее дедушке. Она частенько слышала, как он поддразнивает мадам Габриэль, говоря, что намерен стать прежним персом Мохаммедом, а не дворецким, в которого она превратила его. Он заявлял, что для возрождения его прежнего «я», которого ему ужасно не хватало, он хотел бы рассказать дочери и внучке о своем прошлом и происхождении. В этот момент бабушка обычно ударяла его по руке перчатками и напоминала, что его рассуждения представляются ей совсем не такими занимательными, как ему.
Запыхавшись от быстрой ходьбы, он торопливо приблизился к ней и взволнованно сообщил:
— Полчаса назад прибыли месье Амир и месье Руж, каждый в своем экипаже. Оба пребывают в расстроенных чувствах и испрашивают позволения увидеться с тобой. Месье Руж держит в руках свежий номер газеты «Фигаро» с таким видом, словно это его смертный приговор.
Прежде чем Альфонс успел объяснить еще что-то, она поправила кобуру с револьвером и бегом устремилась к замку.
Глава пятьдесят первая
Симона нетвердым шагом вошла в гостиную, пребывая в полной растерянности, в голове у нее царила звенящая пустота.
Месье Руж, сжимая в руке газету «Фигаро», расхаживал взад и вперед по комнате и метал взгляды по сторонам, перебегая с предмета на предмет, нигде не задерживаясь надолго.
Месье Амир сидел на стуле с высокой спинкой, и его внешнее спокойствие диссонировало с разлитым в воздухе напряжением.
При виде Симоны месье Руж воздел свернутую трубочкой газету над головой и разразился бессвязной речью. Месье Амир с веселым удивлением огляделся по сторонам, похлопывая себя по бедру собственным экземпляром газеты.