Куртизанки дорог
Шрифт:
Он устроился поудобнее на стуле за свободным столом напротив Сафронова.
— А что тут рассуждать, — возразил Глеб, — ты прекрасно знаешь, что я так рано не ухожу.
Сафронов как бы не обратил внимания на слово «ждать», давая понять, что с хорошими вестями Константин и не появился бы в прокуратуре сегодня.
— Ладно, давай, выкладывай: чего там нарыл.
Опер хмыкнул, достал и закурил сигарету, пододвинул пепельницу поближе. Стал объяснять последовательно и подробно.
— Пока не много нарыл, Глеб, на свою, на нашу голову, —
Комнату, где Сашка жила еще с одной девкой, осмотрел. Кроме паспорта там ничего существенного не обнаружил. Соседка по квартире, Настя Варежка, тоже ничего толкового не сказала. Кроме, может быть, того, что сегодня с утра вышли они вместе на дорогу подзаработать на дозу и еду. Варежка первая с клиентом уехала, а Паранжа осталась на улице Баррикад в районе остановки «Братская». Больше она ее не видела. О Паранже отзывается не очень хорошо, хотя и снимали хату вместе, говорит, что могла и деньги у клиента стащить или телефон слямзить, кололась два раза в день по три, четыре чека. Больше никогда не ставила.
Варежка уехала с клиентом, как она говорит, примерно часов в одиннадцать или около одиннадцати, а мы труп обнаружили в пятнадцать часов. В кармане, помнишь, два чека, а Варежка утверждает, что они всегда вместе за дозой ездили и в этот раз должны были обслужить клиента и вернуться на место. Потом вместе за чеками сгонять, но так и не дождалась подруги.
А из этого следует, — Костя поднял палец вверх, — что чеки эти клиент Паранже дал, наверняка и героин чистый — не эта разбавленная муть, которой они постоянно колются. Отсюда передоза и все остальное.
Опер помолчал немного, разминая новую сигарету, взял в рот, но не закурил, продолжил говорить.
— Что у нас есть из фактов? Три трупа наркоманок-проституток за неделю, у всех по два чека с герой в кармане. Ни документов, ни обычных женских сумочек при себе — ничего. Найдены они примерно в одном месте и у каждой во рту по презервативу, причем редкого цвета — черного.
— Значит и у этой тоже? — перебил его Сафронов.
— Да, Глеб, да. Но о серийности черного цвета говорить пока рано — в упаковке как раз три штуки. Четвертый труп все объяснит…
— Сплюнь ты, Костя, черт бы тебя побрал, — снова перебил его Сафронов и постучал костяшками пальцев по столу.
— Плюй, не
— А может убийца тоже наркоман? — Выдвинул свою мысль Сафронов. — Vip-клиент, богатый Буратино, который может не только позволить себе, но и достать чистый. А потом ширнулись вместе — и девочки отъехали.
— Не-ет, Глеб, — Пулков потер лоб ладонью, — не наркоман наш убийца, не наркоман. Наркоман чеки не бросит и подсовывать другому не станет. А кроме того, он же специально хочет, чтобы мы поняли, гораздо раньше поняли, что это не просто передозировка. Что это, именно, убийство! А презервативы во рту? Не-ет — это вызов. Вызов маньяка.
— Да, Костя, скорее всего ты прав. Можно было чеков не оставлять, презервативы в рот не засовывать и сумочки девичьи при них оставить. Списали трупы на передозировку и все. Значит он не просто смерти проституток желает, а хочет сказать что-то, показать, действительно бросить вызов.
Сафронов включил электрочайник, достал две кружки, бросил по пакетику заварки, налил кипятка и пододвинул одну на край стола.
— Бери, чайку попьем.
Костя покрутил ложкой в чашке, подождал, пока не настоится, пил мелкими глотками, дуя на чай.
— Узнаем мотив — найдем и преступника. По крайней мере легче искать будет, — констатировал Пулков. — А пока возбуждай дело, будем работать по обычной схеме — кто последний видел, на чем уехали, были ли враги и прочая белиберда.
— Да не белиберда это, Костя, совсем не белиберда…
— Знаю, — перебил его Пулков. — Чего ты разнервничался? Может лекцию еще прочтешь глупому оперу, работать научишь? Это у вас, у следаков, особенно у прокурорских, одни понты только да указиловки. Опер вам преступника найти должен, притащить, хоть из-под земли, а вы его в чистом кабинетике допросите, ни хрена не выявите и на свободу… Нас же потом и обвините — доказательств мало собрали. А вы то на хрена нужны — зафиксировать мысли, и то наши, на бумаге, на конверте с вещдоками расписаться в присутствии понятых. К словам прицепиться, дело развалить и ручки погреть…
Пулков и сам не понял — чего его прорвало. Выскочил за дверь, не желая слушать возражения и уже жалея о сказанном. Сафронов хороший парень, лучший из следаков — дела не разваливает, откаты не берет, стоит на позиции до конца, часто во вред себе. Поэтому и засиделся в простых следователях. Поэтому и выплеснул на него опер накопившуюся боль, подспудно осознавая, что с другими, кто действительно этого заслужил, так не получится. Говно лучше не ворошить.
Мурашова допивала свой утренний кофе. Удобное кресло позволяло принять полулежащую позу и, как бы плавно, перешагнуть от сна к деловому дню. Но сегодня она не собиралась заниматься какими-либо производственными делами, решила отдохнуть, посвятить себя дому и семье.