Кусатель ворон
Шрифт:
Пятахин продемонстрировал нам всем кукиш.
– Там где-то, – Капанидзе махнул в сторону леса. – Ефим перед смертью карту нарисовал, но к местности привязок нету. Поэтому никто и не нашел до сих пор.
– Нам поискать, что ли? – задумчиво спросил Листвянко.
Я быстро оглядел остальных. Судя по лицам, идея поискать ручей бессмертия получила одобрение. Каждый быстро представил, что он будет делать с деньгами, здоровьем и вечной жизнью, каждому это понравилось. А кому бы не понравилось? Даже Рокотова с Герасимовым, птенцы
Я и сам был не против. В автобусе ехать надоело, то жарко, то сопли от кондиционера разбегаются, все эти мероприятия успели достать…
А тут хорошо. И воздух… Наверное, тут все же кедры. Фитонциды в воздухе разлиты, лень от них развивается… А может, не от них, может, от самого места, не хочется никуда ехать, даже барак выглядит как-то празднично. Но Жмуркин вряд ли разрешит здесь пожить. У него есть план, у него ответственность, у него отчеты.
– Можно и поискать, – сказала Снежана.
– Можно поискать, – неожиданно подхватила Жохова.
– Жохова, ты что, разве не счастлива? – ухмыльнулся Пятахин. – А, ну да, грезы любви…
– Родник – это интересно, – добавила вдруг Александра.
Дитер и Болен переглянулись и согласно кивнули.
Вот это да.
– А я всегда хотел родник найти, – хлопнул в ладоши Лаурыч. – Я по телевизору видел, это здорово. Говорят, если ты находишь родник – это к счастью.
– Его многие ищут, – сказал Капанидзе. – Дрынов вон каждое лето в леса уходит и прочесывает, прочесывает, наверное, раза три уже все тут прочесал. И с лозой, и с металлодетектором…
– А с детектором-то зачем? – не понял Гаджиев.
– Клады Ефимкины, – пояснил Капанидзе. – Ефим вроде как три котелка с золотом зарыл – вот металлодетектер и нужен. А родник лозой, конечно, щупает.
– И не нашел? – утвердительно кивнула Снежана. – Ни кладов, ни родника?
– Не, – усмехнулся Капанидзе. – Их не взять ни металлоискателем, ни лозой. Они бродячие.
– Это как? – спросил Листвянко.
– Да просто. Ключ, он же под землей извивается, а на поверхности только выходы. Сегодня может в одном месте, завтра в другом. Не очень-то и найдешь. А может и вообще закрыться на несколько лет. Русло зарастает, как и не было. А клады заколдованы – кому хотят, тому и дадутся. Конечно, где-то есть карта…
– Вот эта? – спросил Лаурыч.
Он сунул руку в карман и достал нобольшой свернутый вчетверо лист.
– Просыпаюсь – гляжу, бумага… – Лаурыч вручил карту Капанидзе.
Капанидзе развернул, посмотрел.
– Где взял? – с завистью поинтересовался Пятахин у Лаурыча.
– В стене, – признался Лаурыч. – Прямо у меня над койкой торчала, руку протянул – и…
– Ненастоящая, – Капанидзе вернул карту Лаурычу. – Я таких много видал. Копия, причем далеко не первая. Дело в том, что карту самого Ефима так часто перерисовывали, что в конце
Я забрал карту у Лаурыча.
Бумага в клеточку, пожелтевшая, то ли от времени, то ли от дыма. Ручьи, болота, кружочки, крестик. На самом деле ничего конкретного, таких болот в округе, наверное, десятки…
Карту неожиданно взял Болен. Настойчиво вытянул из моих пальцев и принялся разглядывать на солнце. Вертеть и так и сяк. Остальные следили за ним…
С надеждой на торжество немецкого разума.
А вдруг действительно целебный родник? А еще лучше родник счастья. Хлебнешь чутка, и будет тебе на всю оставшуюся жизнь радости.
– Кажется, немец в картах сечет, – шепнул Пятахин. – Сейчас нам все по-немецки наищет, учись, Бенгарт.
Наглеть стал мон шер Пятахин, в очередной раз замечаю. Вольный воздух смущает нестойкие рассудки. Ладно.
Болен написал что-то в блокноте, передал Александре.
– Кассиус говорит, что вот эти два ручья, – Александра показала ручьи на карте, – вот эти два ручья явно текут в разные стороны, хотя находятся недалеко. Значит, тут…
Александра указала пальцем в карту:
– Тут должен быть холм.
Все стали как-то собираться вокруг карты. Сдвигаться, сплачиваться, даже Жохова, и та внезапно оказалась в первых рядах, и все смотрели в карту, а Лаурыч даже пытался издали ее понюхать.
– Есть тут и холмы, – кивнул Капанидзе. – Но там никаких больших ручьев нет.
– Они могли и зарасти, ты же сам говорил, – напомнил я.
– Могли, – согласился Капанидзе. – В холмах всегда странно…
– А давайте и в самом деле поищем! – предложила Снежана. – А что? Туристическое снаряжение у нас есть, время есть…
– А Скопин? – спросил Лаурыч. – Он же автобус побежал выручать.
– Но не выручил же, – резонно заметил Пятахин. – Вот когда выручит, тогда и поговорим. А прикиньте, Скопин приедет, а мы тут все уже бессмертные и счастливые…
– Я все-таки против, – возразил я. – Если Скопин вернется и не застанет нас на месте, он может…
– Да он не против будет, – сказал вдруг Капанидзе.
– С чего это ты взял?
– Да сам спроси.
Капанидзе кивнул на тропку.
На ней вдруг появился Жмуркин. Он катил на новеньком спортивном велосипеде в нашу сторону, довольно быстро, точно в гонках участвовал. И то и дело озирался.
– Откуда ты узнал? – спросила подозрительная Жохова. – Ты же спиной сидел?
Капанидзе подергал себя за ухо.
– Подшипники поскрипывают, – сказал Капанидзе. – Слышно издалека, надо смазать.
Я ничего не слышал, если честно, уши почистить, что ли?
Жмуркин подкатил. Выглядел… испуганно. Взмыленно, точно он не на велосипеде ехал, а бегом бежал. Футболка мокрая, дышит с трудом.
– Привет, – сказал я. – А мы тут позавтракали, не стали дожидаться…
– Жохова девять яиц умяла, – сообщил издалека Пятахин.