Шрифт:
Так не бывает? Да, не бывает. Все вранье и фантазии? Да, я все это выдумала для вас.
А может быть, где-то найдется настоящая такая история.
А может быть, это вам хочется, чтобы все осталось только выдумкой.
I
Лес
А лес светился. Было пасмурно, небо серело и скидывало на землю огромные и мягкие комья снега, постепенно пряча все под белое одеяло. Люди спешили, ругались, болели, выздоравливали и снова спешили, неустанно чихая и хрипло жалуясь на жизнь. А лес светился.
Потому что дети смешно высовывали языки и ловили на них снежинки. Потому что белки, перебирая мелкими
« Чего это я?» – странная, с ног до головы покрытая снегом фигура замерла точно по центру лесной дороги. Губы вдруг плотно сомкнулись, и взгляд мгновенно заволокло туманом. Девушка (фигура имела привычку считать, что она девушка) будто очнувшись от глубокого сна, огляделась кругом. «Надо же, лес!» – пробормотала она и попыталась снова улыбнуться. Не вышло.
Всего несколько минут назад девушка, сияя, шагала по зимнему лесу и смеялась над собственными ощущениями. Но память на то и память, чтобы не вовремя появляться и внезапно исчезать. Она плакала всю ночь, всё утро, слезы, было, уже захватили и день. Но в какой-то момент девушка встала, резко и грубо толкнула входную дверь и, не надев даже пальто, побежала. И почему-то в лес. А затем смех, заглушающий боль. Известный факт: клоуны, всегда веселые и смешливые на людях, зачастую оказываются самыми несчастными людьми. Но только смех, этот великий иллюзионист, может сказать вам: «Товарищ, вы, однако, нашлись!»
Отчего же вдруг теряться? Ну а как иначе можно забыть, что вы теперь остались одни. Потерялись – значит, спрятались сами, значит, и одиночество тоже выбрали вы. Сами. И как иначе поверить, что вам вовсе не больно и не страшно, что всё пустяки, да и только. У каждого человека, в зависимости от габаритов его страха, имеется маленькая комнатка, ну или хотя бы коробочка, где можно укрыться от любой неприятности. Вот и доказательство, что человек – животное: не исключено, что люди произошли от каких-нибудь особенно крупных, прожорливых и неудовлетворенных жизнью улиток. Вне пространства и времени, вне общества, вне собственной души – в этих коробочках люди долго и порой глупо создают маленькие мирки, становясь королями, императорами, великими учеными и поэтами, завоевателями, никогда не терпящими поражений. Однако этот мир, эти титулы и звания существуют вне всего, лишь в глубинах обиженного сознания. А на поверхности жизни… Светился лес.
II
Non est verum
Ее звали Варя. Однако, ни один человек в мире не рискнул бы сказать, что Варя, с которой он знаком, – настоящая. Что перед ним не призрак, не галлюцинация, не оживший образ готического романа и не смешливая простушка из российской глубинки. Ее было много и точно не было вовсе. Странная, резкая и жестокая маленькая девочка Варя была неприлично разной: асимметричность, даже оборванность скользила в прямом, но скрывающем все до последней капли взгляде. В будто бы приветливой, но через секунду злой и насмешливой улыбке. В широких, но в тоже время жадных жестах и выражениях. Она была соткана из миллиона лоскутков: затертых кусочков дешевого ситца и мягкой шелковой материи. И так казалось всякому, кроме… а впрочем, это теперь не имеет ровно никакого значения.
Итак, стоя посреди лесной дороги, плакала «кусочная» Варя.
Часто ли человек в семнадцать лет может остановиться на дороге, оторвать от себя шлейф из житейских обид, ссор и недомолвок и взлететь туда, где облака не требуют отчета о полете?
III
Зачем
«Вон!» Короткое слово на обрывке тетрадного листа, лежащего на сумке, набитой до того, что в двух местах лопнула застежка. Все бы ничего, но если это сумка с вашими вещами, стоящая перед дверью в ваш дом, вы непременно несколько удивились бы. Варя, до сих пор не проронившая ни слезы, уже полчаса сидела на кухне у Риты, смотрела огромными от неизвестной мысли глазами и повторяла: «Вон».
– Эй, подруга, сойти с ума еще не значит решить проблему! – начала было Рита, но даже бойкие отличницы-активистки порой надолго замолкают, взглянув в лицо ошеломленного болью друга.
– Данил… – почему-то прошептала Варя и вышла «вон», запнувшись о злополучную сумку.
– Я разложу диван. И вечером будут блины. – Рита снова осеклась. – Варь, ты только, только давай без глупостей. Мы будем ждать.
Очень полезно иногда смотреть на чью-то мечту. Даже если эта мечта – несколько веток и камней, сложенных в песочнице в причудливую горку. Смешно, Варе было смешно. Сидеть вот так, знать, что тебя выгнали из дома и ждать звонка не матери, а непонятного, кажется, совсем бесчувственного человека, которого к тому же вы любите. Вот так новости! Но на этот раз «бесчувственная чурбашка» всего через пару часов изъявила настойчивое желание встретиться и поговорить.
– Рассказывай, – только приказала чурбашка. А затем шел дождь. Из тех ливней, что словно стараются смыть сегодняшний день, превратить его в лужицу на асфальте, а на утро высушить солнцем и забыть о существовании такого-то числа такого-то года.
«Спасибо», – и Варя уснула, задумчиво глядя на чернеющую в углу чужой комнаты сумку.
***
Неделя, две, третья пошла. Ночь, улица, холод и дождь, больницы и «вписки», и снова холод и дождь. Все смешалось в каком-то неотвратимо грязном котле: октябрь гнал, догонял, вонзал в спину новый нож и на время отставал. Чтобы наточить новый.
«Рак. IV стадия». Эти слова грозным эхом звенели в Вариной голове. Она даже не старалась плакать.
– Ээ, мне нужно сообщить, это все не так страшно, как покажется на первый взгляд. – Человек в идеально белом халате вдруг обернулся, понизил голос и пробормотал: «Кого я обманываю, зачем?!» Затем снова:
– Это успешно лечат в последнее время, только не волнуйтесь! – Но тут мужчина снова отвернулся, обежал взглядом иконы на стенах и прошептал: «Зачем, зачем я это говорю! Это не лечат. Так поздно!»
В кабинете сидело всего два человека, и Варя невольно отодвигалась к выходу.
– Сколько?
– Год. Ну может еще пару месяцев. Если, конечно, поможет…
– А если я не хочу год? Зачем?
– Девочка моя, успокойтесь! Ведь бывают и чудеса.
«Чудеса». В голове снова мелькнуло: «Данил. Но разве я могу сейчас думать о нем?» И тут снова едва слышные слова мужчины, обращенные кому-то третьему: «Ну кому, кому и зачем я вру?»
– Да замолчите вы наконец?! Замолчите! – Варя взорвалась. – Вы псих, псих, вы врете, это вовсе не я больна – вы!