Кусок
Шрифт:
– Праздник не может ничего ни из кого сделать. Всё дело в самих людях, в их радости от встречи с теми, кого не видели давно или просто тех, кого всегда рады видеть. В том, что они знают, чем займутся сегодняшней ночью и всю следующую неделю, и что эти дела не будут связаны только с работой, в том, что они получают подарки и дарят их сами, в улыбках, в объятиях, в песенках, в компаниях и семье, даже в огоньках
Не будь всего этого, разве называли бы новый год праздником?! Всего лишь смена календаря, не более. – Девушка вздрогнула: ей послышался выстрел.
Но это был всего лишь очередной салют. «Даня» – только и шептала она.
Прошли
– Мы познакомились с тобой на основе литературы. Именно такое значение слова познакомились. Как на тебя повлияли мои строки? – Варя задумалась. «Причем здесь это вообще?» – девушка раздражалась, но ответила:
– Я стала больше видеть и замечать каких-то черт характера или качеств в людях, смотреть на то, что под масками, на настоящие лица душ, хотя это слишком громко сказано, я только пыталась это делать, сама снова стала пробовать писать. – Девушка увлекалась.– И мои взгляды на некоторые вещи и ощущения перевернулись. Могу я тоже спросить?
– Да.
– Почему ты не сделал так, как все? Почему помогаешь мне, почему заметишь, если я потеряюсь? Ты ведь знаешь и понимаешь исход гораздо лучше меня, это видно в твоих глазах. Тот день, когда я сказала, что твой взгляд изменился. Всегда когда мы виделись, и мне становилось плохо, и в театре, и на улице, и тогда в тумане – ты всегда улыбался, но твои глаза снова возвращались к тому выражению, и мне казалось, что ты боишься на меня смотреть, что я что-то увижу.
– Я вложил в тебя часть себя. Не знаю, откуда у меня способности к писательству, но то, что есть у меня внутри, отражается в моих сочинениях, видимо, мне пришлось овладеть этим навыком. То, что было мной написано, опасно для людей, опасно к прочтению. И оно является частью меня, все эти строки: ты впитала часть и она осталась с тобой. Помнишь про силу, которая стремиться делать зло, но совершает добро. Добро ли то, что позволяет видеть человеку? Чья это привилегия, что даёт способность создавать обстоятельства те, которые у тебя внутри – те, что ты видишь?
– Ты отдал мне часть себя, но разве я дала тебе что-нибудь взамен?
– Себя. Я думал об этом, когда писал.
– Может это ужасно плохо, что я не поделилась в какой-то момент по частям. Но почему-то в этот раз мне не жалко. Скорее я жалею о том, что даже вся я не стою той частички.
– Согрелась?
– По-другому и быть не могло.
VI
Nihil
– Варь, вам необходимо ехать. Там отличная больница, тем более врач – друг вашей семьи. Легкие не волосы – новые не вырастут. А если опухоль разойдется, как будете дышать? – Все руководство больницы вот уже три часа уговаривало девушку ехать на операцию в далекий город Кемерово.
А она только продолжала нажимать клавиши телефона, писать сообщения и снова и снова слушать длинные гудки. Варя приехала сюда утром, когда оставаться на улице стало просто невыносимо. И, как оказалось, приехала не зря: новая светящаяся картинка, список препаратов и вот, теперь еще операция, на которую нужно ехать либо сегодня, либо не ехать вообще. Но она только безучастно смотрела в телефон и изредка кивала на увещевания врачей. И вдруг – заплакала:
– Да, да, да! Еду! – Все присутствующие шумно выдохнули и облегченно заулыбались. Это только кажется, что врачам плевать на здоровье их пациентов. Даже если больной постоянно кричит, отказывается от рекомендаций и лечения – каждый работник медицины чувствует свою ответственность за его будущую жизнь. Но Варя не останавливалась:
– Раз ему плевать, еду, раз плевать. – Она уже начинала заикаться, – Не хочу, но еду! Зачем вы меня туда отправляете, вы говорите нельзя наркоз, а сами! Эх…
Да ну вас всех!
Приехала скорая, Варя, совсем почерневшая и осунувшаяся, забралась в машину и уехала. Так никому и ничего не сказав. Но тут ожил телефон: «Езжай, созвонимся с тобой». Маленький аппарат звучно ударился о стекло машины, и девушка забылась, обреченно слушая жужжание кислородного аппарата.
День перед операцией Варя совсем не запомнила. Вокруг нее то и дело возникали озабоченные лица хирургов и анестезиологов, ласковая улыбка медсестры каждые пятнадцать минут возникала из ниоткуда и проводила новую процедуру. А в голове странный, совершенно незнакомый голос кричал: «Новый год! Это ведь Новый год!».
Вот каталку увезли в слишком чистую комнату, где любой звук точно отлетал от стен, и все боялись получить по голове, а потому шептали. Варя уже спала. Человек в маске дал непонятный сигнал и все принялись за работу. И тут послышался дикий писк – кривая кардиограммы вдруг выпрямилась и начала исчезать с экрана.
***
Прошло пару дней, веселая девочка в палате на самом верхнем этаже что-то кричала в трубку телефона. То и дело заглядывала счастливая женщина в белом халате, проверяла пару трубок, поправляла одеяло и с такой же радостной улыбкой выходила, что-то бормоча себе под нос.
Да, это была Варя. Кривая кардиограммы вновь, ломаясь, скользила по экрану и счастливо прерывисто звучала в ее ушах! «Надо же! Жива!» – иногда повторяла девушка и замирала с улыбкой на лице. А через пару дней она и вовсе уехала домой.
Жизнь вернулась на круги своя: утро, больницы и непрерывные прогулки по одному и тому же маршруту. Казалось, ничего больше не важно, и не стоит переживаний.
В первую их встречу Данил шутил и явно был рад видеть девушку, постоянно обращая внимание на пушистый помпон, качающийся на шапке.
***
– Не вижу! Не вижу! Не вижу! – По комнате летали предметы, испуганная Рита стояла в углу и ничего не могла поделать со своей подругой. Внезапно все стихло, Варя забилась в угол и пустыми глазами смотрела на темный экран телефона – руки дрожали. Зрение не вернулось, и его дополнила острая боль в висках. Девушка тихо стонала.