Кувыр-коллегия
Шрифт:
Маркиз Ботта сразу, после того как его представили императрице, нанес визит свой первый к герцогу Бирону. А сей визит, показывал, с кем Австрия считается при дворе русском. Звезда Бирона тогда сияла слишком высоко.
Маркиз был роста невысокого, лет средних, с фигурой плотной. Он одевался изысканно, как и было принято при дворе венском, но без показной роскоши. На нем был синего бархата кафтан с отделкой серебряной, голубой камзол, пышный седой парик.
Он поклонился Бирону и произнес:
— Рад поздравить вашу светлость с избранием вас в герцоги Курляндии и Семигалии! Никогда до сих пор корона Кетлеров не венчала столь достойной головы.
— Спасибо на добром слове, маркиз. И я рад принимать столь образованного и утонченного вельможу у себя.
— Мой император Карл VI знает о разногласиях, что были между вами и бароном Остейном и весьма сожалеет о них.
— Ну что вы, маркиз, никаких разногласий у меня с бароном Остейном не было. Это скорее у вице-канцлера Остермана были с ним разногласия по поводу ведения боевых действий с турками. И императрица всероссийская Анна Ивановна была весьма позицией Вены не довольна.
— Я прибыл исправить все досадные недоразумения между нашими государствами.
— Кстати, через несколько дней назначен прием военных у императрицы. И будет вырабатываться план военной кампании на следующий год. Война ведь продолжается, маркиз.
— Это так, ваша светлость. И Австрия будет вести эту войну совместно с Россией. Но мой император желал бы узнать, как скоро состоится бракосочетание принца Брауншвейгского и принцессы Анна Леопольдовны Мекленбургской?
— Вы желаете заручиться моей поддержкой, барон?
— Да, ваша светлость. И мой император не забудет сей услуги.
— Но инициатором сего брака выступил вице-канцлер граф Остерман. И сии планы были одобрены императрицей. Я в сии дела не лез, барон. Я даже подданства Российского до сих пор не имею, хоть и занимаю при дворе пост обер-камергера двора её императорского величества.
— Но влияние вашей светлости на императрицу всем известно.
— Вы преувеличиваете мое значение, барон.
— Герцог, вы большая фигура не только при российском дворе, но в политике европейкой. И я бы хотел убедиться, что вы друг Австрии.
— Я могу вам обещать, что не стану противиться браку принца Баруншвейгского и принцессы Анны Леопольдовны. Хотя хочу вам сказать, что совсем недавно мне предлагали устроить принцессе иной союз, не с вашим принцем.
Маркиз Ботта побледнел. Если это так, то все планы императора могли провалиться и его карьере дипломата придет конец.
— Вот как, ваша светлость? — проговорил Ботта. — И кто же предложил вам новый союз?
— Про это я говорить не стану, маркиз. Но скажу, что я сей союз отверг, и потому принц Брауншвейгский по-прежнему жених принцессы Анны. И думаю, что все так и останется. И будет свадьба и две ветви древних родов соединяться…..
Год 1738, март, 19 дня. Санкт-Петербург. При дворе.
Императрица не была рада видеть своих фельдмаршалов. Они мало, что сделали для победы за год последний, но казна государственная уже изрядно "трещала" от той войны и в народе росло недовольство. Особенно то касалось Малороссии, где на винтер-квартирах стояли полки армии российской.
Но Миних и Ласси явились в столицу, дабы утвердить планы кампании и снова требовать денег и подкреплений.
Анна посмотрела на Бирона и кивнула ему. "Говори, герцог". Тот взял слово.
— Государыня наша недовольна вами, господа. И особенно вами господин Миних! Что вы сделали за эти два года войны? Наши армии захватывали неприятельские земли, но затем снова их отдавали.
— Но я обескровил турок! — вскричал Миних. — Я освободил тысячи русских от позорного татарского плена! Я взял крепость Очаков! А фельдмаршал Ласси опустошил в прошедшем году Крым. И вы смете мне говорить, что я ничего не сделал? Да что вы вообще смыслите в войне?
— Погоди кричать, Бурхард Христофорыч! — сказала царица. — Не на базаре чай за рыбу торгуешься. Перед лицом государыни стоишь! И герцог Бирон все верно сказал. Где мне денег для тебя взять? Подумал про сие? А мира нет! Турки не дают нам мира на наших условиях. Вот у Волынского спросите. Он только после переговоров вернулся из Немирова!
Все замолчали, и в кабинете установилась тишина. Перечить Анне никто не посмел.
— И потому нам в сем годе уже надобно весной снова войну учинять, — продолжила императрица. — А денег нет! И потому слушайте мое слово, фельдмаршалы! Ты, Миних станешь наносить удары по армии визиря и заставишь его склонить перед тобой голову. А ты, Ласси, снова возьмешь Крым! Больше иных слов у меня для вас нет! И ни на какие подкрепления не рассчитывайте! Воевать теми силами, что есть у вас! Тебе Миних уже удалось более 30 тысяч солдат в землю уложить! Так?
— Особенности войны в тех краях, матушка-государыня…, - начал оправдываться Миних.
Но императрица грубо прервала его:
— Я мать отчества своего! И солдаты те дети мои. А ты их жизни не ценишь. Я про твои слова слыхала. Мол, в России людей, что песку и чего их жалеть? Так?!
Миних склонил голову. Он понял, кто донес на него. Принц Людвиг Гессенский. Проклятый лизоблюд и бездарный генерал.
— Потому в сем году жду от тебя побед громких. Днепровская армия твоя! С ней и станешь мне победы добывать! А ты, Ласси, возьмешь Донскую армию.
— Но, матушка-государыня, есть у меня просьба до тебя…
— Никаких просьб, — оборвала Анна Миниха. — Побеждай! Или опалу на тебя наложу! А пока, иди с глаз моих! Прочь!
Миних поклонился царице, метнул ненавидящий взгляд на Бирона и вышел.
Императрица отыскала глазами Волынского.
— Артемий Петрович! Много хорошего про тебя любезный нам герцог Бирон рассказывал и потому жалую я тебя. Подписала я вчера указ о назначении тебя нашим кабинет-министром! Служи нам верно и будь беспощаден к врагам престола нашего. Измену сыскивай и с корнем выдирай!