Кузнечик сын кузнеца (рассказы)
Шрифт:
– Ладно, поехали.
– Игорь Викторович, вы меня извините, - сказал водитель.
– Но я вас довезу до ближайшего метро. В городе пробки. Сплошная красная зона…
Выехав на магистраль автомобиль Большакова, словно большой магнит, начал притягивать к себе другие автомобили. Чем ближе к городу, тем транспортный поток становился гуще. При въезде в город, по все видимости, образовывался затор.
– Здесь рядом пройти… - перестраиваясь в правый ряд, сказал водитель. – Метро там…
– Да, я знаю… - согласился Большаков. – Останови.
Шаг за шагом, обгоняя, стоящие
– Игорь Викторович, одну секунду… - женский голос звучал рядом. – Очень важно…
Большаков немного растерялся, но лишь на миг, затем ускорился и ушёл в сторону.
– Игорь Викторович, я не отстану… - женский голос звучал уже перед ним.
– Я вас не знаю… - отодвигая в сторону незнакомку, сказал Большаков. – Да уйдите вы, наконец!
– Это ваша фотография? Ваша… - доставая его фото, не унималась незнакомка. – Я от Салли. Она вам просила передать…
– Я не знаю никакую Салли!
– сопротивлялся Большаков. – Отставьте меня в покое!
На Большакова начали обращать внимания пешеходы, особенно выказывали недовольство женщины, требующие уважения к слабому полу.
– Салли моя старшая сестра! Вы с ней встречались в сквере. Вчера! – незнакомка естественно повысила голос. – Ну что вспомнили, наконец?!
– Тише… я… я же не знал, что она… это она… - Большаков огляделся по сторонам. – Что с ней?
– Заболела, лежит дома с температурой, - незнакомка протянула Большакову увесистый конверт. – Вот, Салли вам просила передать.
– Что в нём?
– Доллары.
– Нет, нет! Я не согласен! – запротестовал Большаков. – Передайте ей, что я отказываюсь.
– Послушайте, Салли больна, у неё нашли какой-то вирус, а вы ломаетесь. Хотите, чтоб ей стало хуже?
– Не хочу, но…
– Тогда берите конверт.
– Хорошо, я возьму, - покрываясь румянцем, сказал Большаков.
– Только скажите ей, что я это делаю в первый и последний раз.
– Ох уж мне эти мужчины. Привыкли выпендриваться. Я не знаю, чтобы с вами сделала, если бы вы отказались. – Незнакомка одарила Большакова белозубой улыбкой.
– Я тороплюсь. У меня сейчас интервью с крупным бизнесменом, а вы меня заставили нервничать. Вы не хотите ничего передать Салли?
– Вот… - Большаков открыл портфель и достал чертёж. – Передайте ей вот это.
– Обязательно передам. Прощайте...
Большаков кивнул. Словно предчувствуя быструю развязку, он потёр запястья рук, где обычно после измены Родине должны находиться наручники, и ещё раз осмотрелся, ища в толпе спецпредставителей власти. Как бы они не маскировались их всегда можно вычислить по отменной выправке и по специфическому поведению. Приближался час пик и толпа нарастала. Большакову казалось, что он стал инородным телом. Не нужный ни стране, которую он только что предал, ни этим людям, которые спешили по своим делам. Тех двоих специфическихв одинаковых костюмах он заметил издалека. Словно предчувствуя важность момента, люди расступились, оставляя Большакова тет-а-тет со своими проблемами.
«Скорей
– Игорь Викторович, я за вами, - сказал кто-то.
– Я готов, - сказал Большаков и открыл глаза. – Василий, ты?
– Я.
– За мной?!
– За вами. Мне сказали отвести вас домой.
***
Всю дорогу Большаков молчал. Если человек молчит, значит, он должен о чём-то, естественно, думать. Но его думы (во всяком случае, для нас) уже большого значения не имели, потому что вся эта история семьи Большаковых подходила к логическому концу.
Ворота автоматически открылись, и Большаков проследовал в дом. Он хотел видеть жену, возможно, поэтому сразу прошёл в гостиную. В гостиной за сервированным столом сидел министр и закусывал.
– Что не ожидал? – спросил министр. – Садись, выпьем…
Отодвинув стул, Большаков сел.
– Давай, за тебя, - сказал министр и, не чокаясь, выпил. – Пойдя с ними на контакт, ты поступил правильно. Переделанный чертёж переделал, молодец. Так что продолжай в том же духе. Ты после школы в театральный институт, кажется, поступал?
Большаков кивнул.
– Значит, мы в тебе не ошиблись. Свою роль ты сыграл так, как нужно. Да, чуть не забыл, твоя жена сейчас в автосалоне выбирает новую машину.
«Идите вы все в жопу!
– хотел закричать Большаков. – Не могли заранее предупредить».
– Представь себе, не могли, - спокойно сказал министр и налил ещё по одной.
СЛАВА ПАМЯТНИКУ МАЯКОВСКОМУ
Нет памятника на путях земных
прочней, чем слово прозы или стих.
Чтобы построить заинтересованный диалог между двумя пересечёнными (знакомыми) людьми, нужно усадить их напротив друг друга, - и не как по-другому. Глаза смотрят в глаза, в открытое лицо устремлён открытый рот, из которого выпрыгивают не просто слова, а убежденность в своейправоте.
Например, стоячее положение в разговоре всегда поверхностно, мимолётно и непродуктивно. Что сказать, кроме – как дела дружище? Взаймы дать не могу, так как отстал от прогресса. В карты играть? – по-взрослому не умею. А говорить сидя? Да. Да конечно. Могу. Но только через «аську». Пиши, поговорим - по душам, так сказать, напрямую естественно без дураков и…
Ну что и?..
Чёрт забыл.
Как их (щёлкает пальцами).
Революционеров?
Нет-нет. Зачем?
Да!! У тебя же красная рожа бывшего ре-во-лю-ци-О!-нера.
– Может всё-таки, посидим? – спросил высокий поджарый мужчина преклонного возраста, потому что немного, возможно от ветра, естественно горбился. – Десять лет как не виделись. Для нас это катастрофический срок.
– Нет. Я сейчас точно не смогу. – Ответил такой же мужчина, правда, седой и чуть ниже ростом, выдвигая, как аргумент комическую моложавость. Так как разница в возрасте между беседующими стариками была год. – Звони, то есть пиши. Или я… сам… Напишу. Обещаю…