Кузнецов. Опальный адмирал

Золототрубов Александр Михайлович

Прилетел Трибуц на вторые сутки. Был он высок ростом, плечистый, на лице добродушная улыбка. Но вот оно вмиг стало строгим.

— Товарищ адмирал флота, прибыл по вашему вызову! — громко доложил он и добавил: — Правда, вышла осечка… Пришлось механикам ремонтировать мотор, и я на полдня задержался. — Трибуц снял шинель, фуражку, ладонью пригладил волосы.

— Поговорим о деле, ради которого вы здесь. — Николай Герасимович посмотрел на часы. — Уже десять. В одиннадцать нам велено быть в Кремле. Понимаешь, тут такое дело… Наступление войск Ленинградского фронта, как тебе известно, временно приостановлено, фронт под Нарвой стабилизировался,

и Ставка решила тебя заслушать. Доложишь о состоянии Балтийского флота, о его готовности к выполнению боевых задач весной и летом. Кстати, потери на море также интересуют Ставку.

— Больших кораблей, как это было в сорок первом, мы больше не теряли и, надеюсь, не потеряем. — Трибуц достал платок и вытер вспотевшее лицо. — У вас тут жарко.

— Мне досталось за нарвский десант, — сказал Кузнецов. — Я убедил Верховного в том, что твоей вины в нем нет, судьба морского десанта на совести генерала Федюнинского, войска которого не поддержали морскую пехоту. То же самое ты говорил мне по ВЧ.

— По телефону многого не скажешь, — заметил Трибуц. — Дело было так. В ночь я прибыл на КП маршала Говорова. Оказалось, что войска фронта не одолели с ходу рубеж на Нарвском перешейке и наступление приостановилось. Что делать? Решили высадить за Нарвой на побережье залива десант — батальон автоматчиков. Но я-то прекрасно знал, что рубеж очень укреплен немцами, и попросил Говорова усилить батальон. И что вы думаете, Николай Герасимович? Он мне отказал! «Нет, — говорит, — у меня лишних войск». Пришлось ночью высаживать десант, чтобы использовать фактор внезапности. Командовал высадкой контр-адмирал Жуков, тот, что оборонял Одессу. Первая группа катеров удачно высадила бойцов у деревни, а вот вторую группу вражеский огонь накрыл, и десант понес потери… — Трибуц помолчал, словно вторично переживал то, что тогда произошло. — Ну а теперь я бы хотел доложить вам о том, чем мы сейчас живем и что нас волнует…

— Слушаю, Владимир Филиппович, и пожалуйста, подробнее…

Неожиданно наркому позвонил Поскребышев, сообщивший, что время приема переносится.

— Вам быть в час дня. У товарища Сталина важное совещание.

— Прием откладывается, — сказал Николай Герасимович Трибуцу. — Давай перекусим?..

Они пили чай и вспоминали свои молодые годы службы на кораблях.

— Ты, Владимир, помнишь, как мы драили палубу на крейсере «Аврора», когда курсантами проходили морскую практику?

Лицо Трибуца оживилось.

— Как же мне не помнить! Я еще не забыл, как на «Авроре» старпом Рубанин учил нас поднимать на борт корабля шлюпки. Ох и голос у него был!.. Да, годы бегут, как ручейки многоводной реки. — Трибуц помолчал. — Ну а то, что перед войной ты предложил мою кандидатуру на должность командующего Балтийским флотом, я никогда не забуду и, можешь быть уверен, тебя не подведу…

— Ладно, будет тебе… — улыбнулся нарком.

— Пожалуйста, заходите, — пригласил Поскребышев.

Кузнецов вошел в кабинет первым, следом — адмирал Трибуц.

Сталин подошел, поздоровался за руку. Сказал просто и весело:

— Я вас помню, товарищ Трибуц. Перед тем как назначить вас командующим флотом в тридцать девятом, вы были в Кремле с наркомом Военно-морского флота — вот с ним. — Верховный кивнул на Кузнецова. — Я беседовал с вами.

От простоты, с какой держался Сталин, растерянность Трибуца прошла, и он бойко заговорил:

— Вы тогда интересовались состоянием

Балтийского флота, где в то время я был начальником штаба флота, просили меня дать оценку некоторым классам кораблей, их боевым возможностям. Это было что-то вроде экзамена, и, признаться, я тогда чувствовал себя весьма неловко.

— Садитесь, товарищи. Разговор будет долгий и конкретный, ибо Ставке надо точно знать, на что способен Балтийский флот, переживший блокаду Ленинграда, какими силами он теперь располагает. Так что прошу подробно и без прикрас изложить обстановку.

Адмирал Трибуц рассказал обо всем, чего добился флот, хотя не скрывал и те недостатки, которые имеются на кораблях и в частях. Сталин слушал его, не перебивая. Ему, видно, импонировало то, что комфлот был настроен оптимистически.

— Нет слов. Балтфлот хорошо проявил себя во время блокады Ленинграда. — Сталин подошел к Трибуцу. — Я понял так, что флот готов к новым суровым испытаниям?

Трибуц заметно стушевался, но, увидев, как ему подмигнул Николай Герасимович, проговорил:

— Готов, товарищ Сталин! Но тактика теперь у нас будет иной. Если раньше все силы флота направлялись на оказание помощи фронту, то теперь, когда войска Ленинградского фронта продвинулись на запад и корабли могут выходить из Ленинграда и Кронштадта, их целесообразно использовать на морском направлении. Это относится и к флотской авиации. Она будет наносить удары по вражеским морским коммуникациям. Я уже получил указание от Главнокомандующего Военно-морским флотом.

Трибуц умолк, ожидая, что скажет Сталин.

— Вы готовы отвечать за оборону побережья при продвижении войск фронта? — спросил Верховный.

— Нет, не готов.

— Почему? — В голосе Сталина Трибуц уловил издевку.

— У нас на флоте нет специальных войск, и мы, естественно, не можем оборонять побережье. Теперь этим должны заняться приморские фронты.

Сталин бросил взгляд на Кузнецова.

— Что скажет нарком?

Николай Герасимович поддержал Трибуца.

— Об этом я уже говорил с начальником Генштаба маршалом Василевским, и он со мной согласился.

Сталин молча подошел к карте, висевшей на стене, — ее специально подготовил Главморштаб, чтобы вести предметный разговор. «Да, в сложных условиях все еще находится Балтийский флот, — подумал Верховный. — Если южное побережье Финского залива от Ленинграда до Нарвы занимали наши войска, то на северном берегу залива немцы удерживали все побережье, начиная от старой государственной границы. Почти все острова, кроме Сескара и Лавенсари в Финском заливе были в руках противника».

— Вы правы, товарищ Трибуц, отвечать за оборону побережья должны приморские фронты. — Взгляд Сталина скользнул по карте. — Я вижу, что после снятия блокады города обстановка в Финском заливе все же улучшилась, не так ли?

— Да, флоту легче стало дышать!

— Но минная опасность все же остается, — подал реплику Кузнецов. — Финский залив буквально кишит минами. Сейчас, пока залив скован льдом, они не так опасны. Но когда лед сойдет, эта опасность резко возрастет. К тому же немцы готовятся к новым постановкам мин в Финском заливе. Значит, Балтфлоту придется вести их траление на большой акватории. А это, разумеется, потребует немалых корабельных сил…

Сталин какое-то время молчал.

— Я так и не понял, готов ли флот начать движение вместе с войсками на запад? — наконец спросил Верховный. В его голосе появились суровые ноты.