Кузнецов. Опальный адмирал
Шрифт:
Вице-адмирал Виноградов улыбнулся, здороваясь с наркомом, но лицо у него было усталое. На вопрос Кузнецова, как прошла командировка, коротко изрек:
— Я доволен, хотя и выявились издержки.
Кузнецов зацепил острым взглядом Степанова.
— Вот видите, Георгий Андреевич, издержки все же есть, а вы говорите, что все хорошо. Рассказывайте, Николай Игнатьевич. Но прежде скажите: в море на лодке выходили?
— А как же! — дернул плечами Виноградов. — Я еще в Москве решил, что начну свою работу с боевого похода. Вышел в море на шестьдесят второй «малютке» капитан-лейтенанта Малышева. Экипаж корабля — почти все молодые краснофлотцы, и это вскоре сказалось… Так вот,
— Это уже не издержки, а грубый просчет! — в сердцах бросил нарком. — Надеюсь, вы приняли меры?
— Разумеется, Николай Герасимович, — вздохнул Виноградов. — Состоялся серьезный разговор с представителями минно-торпедного отдела флота, береговой базы подплава. Да, жаль, ушел враг… Малышев казнил себя, что лично не проверил торпеды… Позже я принял участие в заседании Военного совета, которое проводил комфлот на линкоре «Севастополь» в Поти. Мы вели речь о том, как лучше организовать взаимодействие разнородных сил флот в ходе Крымской операции. Были установлены районы их действий: на ближних подступах к Крыму немцев атакуют торпедные катера, на дальних — подводные лодки, а на всем протяжении — авиация.
— Сколько лодок будут работать одновременно на вражеских коммуникациях? — спросил Степанов.
— Шесть-восемь, — ответил Виноградов и пояснил, что каждая лодка в пределах своей позиции будет действовать самостоятельно: если же противник изменит свои маршруты, на лодки последует указание штаба бригады о переходе на более выгодные позиции.
— Своего рода маневр позициями? — заметил нарком. — Хорошо придумали. Что еще?
— Октябрьский просил до конца марта не посылать лодки в море, использовать эту передышку, чтобы подготовить как можно больше кораблей к тому времени, когда наступят решающие бои за Крым. Я поддержал комфлота. — Виноградов сделал паузу. — Филипп Сергеевич, как мне показалось, тяжело перенес все, что с ним случилось, и свое возвращение на флот воспринял с энтузиазмом.
— Я тоже его так понял…
Открылась дверь, и в кабинет вошел начальник минно-торпедного управления флота адмирал Шибаев.
— Вы-то мне как раз и нужны. — Кузнецов кивнул на кресло. — Садитесь. На Черноморском флоте кончается запас мин и торпед. Мы получили все это из Казахстана?
— Нет. — Шибаев вздохнул. — Об этом и пришел вам доложить. Вчера кое-что выяснил. Оказывается, завод, который должен отгрузить нам партию мин и торпед, изготовляет сейчас запчасти к тракторам.
Кузнецов выругался про себя, тут же позвонил наркому Носенко и объяснил ему свою тревогу.
— Кто же дал директору завода такое непродуманное распоряжение, не ты ли, Иван Исидорович? Нет? Странно! Тогда кто же? Так, ясно: секретарь ЦК партии Казахстана Скворцов… Да, трактора тоже работают на войну, и с этим я не спорю. Но пойми, завод, обеспечивающий флот торпедами и минами, единственный!.. Нет, со Скворцовым я говорить не буду. Мне он не подчинен. Так что станем делать, Иван Исидорович?.. Так, понял. Все сделаю и пошлю вам на подпись.
Кузнецов хорошо понимал, что не всегда надо жаловаться в ГКО, ибо многое зависит от местных властей. Поэтому оба наркома решили обратиться с письмом
— Потом отошлем его в ЦК партии Казахстана. — Николай Герасимович вручил Шибаеву пакет и, глядя на адмирала, добавил: — Мне звонил адмирал Головко. Не задерживайте отправку мин и торпед на Северный флот, а на Балтику пошлем позже. Я переговорю о Трибуцем.
Утро было сырое, дождливое, сизый туман висел над столицей. Но вот сквозь тучи выглянуло солнце, его лучи осветили кабинет. Кузнецов сидел за столом сосредоточенный — просматривал документы. Он уже привык к тому, что его доклады в Ставке, правдивые, без прикрас, Верховный воспринимал с удовлетворением и хотя нередко задавал «колючие» вопросы, наркома это не задевало: на фронтах шли ожесточенные бои, и тут не до обид. Однако в этот раз, когда Кузнецов умолк — он информировал Верховного о боях моряков-балтийцев, — Сталин и слова не проронил. Он о чем-то задумался, потом вскинул голову и вдруг спросил:
— Вы давно знаете Трибуца?
— Давно, товарищ Сталин, — кивнул нарком. — Мы с ним в один год кончали военно-морское училище, он плавал на Балтике, я на Черноморском флоте командовал крейсером. В двадцать девятом вместе учились в Военно-морской академии, а когда окончили ее — Трибуц снова на Балтфлот, я — на Черное море. В тридцать девятом, как вы, должно быть, помните, Трибуца, в то время начальника штаба флота, я предложил назначить командующим флотом, и выдали согласие. — Кузнецов, помолчав, заключил: — Трибуц — энергичный, опытный адмирал, долг для него превыше всего!
— Странно, однако, — задумчиво произнес Сталин. — Вы его хвалите, а потери флот несет. Вот и высадку морского десанта загубили. — Помолчав, он резко добавил: — Потребуйте от Трибуца активизировать действия флота, иначе Ставка будет вынуждена принять должные меры.
Щеки Кузнецова обожгло, словно его ударили. Сталин смотрел на него с холодком. Переведя дух, нарком спросил:
— Вы о нарвском десанте?
— Именно о нем, товарищ Кузнецов, — сердито отозвался Верховный. — Говоров остался недоволен, считает, что Трибуц не все продумал.
Кузнецов решительно возразил:
— Мы в Главморштабе анализировали действия нарвского десанта. Выяснилось, что вина в случившемся — командующего второй ударной армией генерала Федюнинского. Посудите сами. Батальону морской пехоты удалось под огнем врага высадиться на пятачок земли, где окопались немцы, бойцы с ходу атаковали врага. Но войска второй ударной армии, встретив сильное сопротивление немцев, перешли к обороне и морскую пехоту не поддержали. При чем же здесь Трибуц?
Сталин промолчал. Его занимали уже другие мысли: сможет ли Балтийский флот весомо помочь сухопутным войскам в освобождении Прибалтики, ведь балтийцы понесли ощутимые потери в корабельном составе. Об этом он и спросил наркома ВМФ.
— Не скажется ли это на действиях Балтийского флота?
— Не скажется, товарищ Сталин, — заверил нарком.
— И все же меня гнетет сомнение, — признался Верховный. — Вот что. Поручите Главморштабу подготовить необходимые материалы по Балтфлоту и карты. Трибуца вызывайте в Москву. Здесь все и обсудим.
— Сейчас же буду говорить с комфлотом.
Нарком вышел.
Трибуц был на месте. Голос у него был веселый, громкий.
— Как у вас обстановка? — спросил нарком. — Боевая? Ну, это само собой. Я о другом. Нет ли потерь крупных кораблей? Нет? Это уже хорошо. Владимир Филиппович, срочно вылетай в Ставку. Да, приказ Верховного…