Кузница Тьмы

Эриксон Стивен

Келларас кивнул: - Да, лорд. Но признаюсь, что не понимал вас. И сейчас тоже.

Хаст отвернулся; капитану показалось, что он сдувается, будто пораженный болью от легковесности Келлараса, от готовности признать невежество, глупость. Корявая рука махнула в пренебрежении.
– Дитя знает простые вещи, - сказал он почти неслышно.
– Простые чувства, каждое прочно и сыро. Каждое честно в смелой уверенности, пусть и жестоко.

"Это безумие железа. Оружие выковано безумцем".

– Чистота, -

продолжал Хенаральд, выговорив слово жалобным тоном.
– Мы к ней не готовы. Возможно, никогда не будем готовы. Лорд Аномандер, постарайтесь ответить честно: чиста ли Мать Тьма во мраке, который сплела вокруг себя? Точно ли умерли семена сомнений, вечно жаждущие света, лишенные питательной почвы? Скажите, будет ли благословение ее подобно благословению ребенка?

Аномандер задумчиво покачал головой.
– Лорд Хаст, не могу ответить на такой вопрос. Задайте ее Матери.

– Не вы ли Первый Сын?

Андарист вздрогнул так, что заскрипело кресло. И встал.
– Братья, мне нужно готовиться. Я должен явиться к ней на второй день ожидания, пока солнце высоко и скрывается всякая тень. Аномандер, прими меч или отвергни. Будь прост как ребенок, по слову владыки Хастов, и действуй решительно.

– Всякое дитя полно жажды, - ответил Аномандер. Келларас понял, что его господин в сомнении.
– Но не всякая жажда утоляется.

– Я даю вам клинок, - произнес Хенаральд.
– Заказ был принят, Келларас свидетель. Я принес его вам. Мы верны слову, Первый Сын, или нет?

– Что же, не стану принижать ваше мастерство, лорд Хаст, - сказал Аномандер, протягивая руку и смыкая ладонь на кожаной оплетке эфеса.

Сильхас оторвался от стены и хлопнул Андариста по плечу.
– Видишь? Мы сделали что обещали, о нетерпеливый жених, так что можешь проваливать. Но я тебя нагоню. Капитан Скара Бандарис затребовал моего присутствия по делу о двух десятках дворняг в крепостном дворе.

Аномандер отвел руку от оружия - Владыка, я проведу вас пред лик Матери Тьмы, и она благословит клинок Темнотой.

– Встретимся у ворот, - бросил Андарист.

Брат его кивнул: - Празек и Датенар ждут тебя внизу. Келлараса я хотел бы взять с собой.

– А я Галара Бареса, - сказал Хенаральд.
– Он ожидает снаружи.

Андарист и Сильхас покинули комнату.

То были опасные дни и ночи после загадочной встречи Азатенаи и Матери Тьмы. Оставленные потопом осадки все еще пятнали основания домов - поистине отпечатки грязных рук древнего бога. Десятки горожан утонули, пойманные в подвалах или сбитые с ног уходящими потоками, израненные о камни и бревна. Все облюбовавшие берег Дорсан Рил рыбаки исчезли - ни лодки не осталось в Харкенасе; говорили , что леса кишат отрицателями, вышедшими в поход неведомо куда.

В Цитадели правили смущение и разногласие. Верховная жрица Синтара, чья кожа побелела хуже, нежели у мертвых и больных, сбежала, ища убежища в неведомом месте.

Келларас мало что понимал. Ему казалось, будто мир расшатался,

сбрасывая всех с себя, и ноги не могут полагаться на равновесие почвы. Казалось, нельзя верить даже законам природы. Жречество впало в хаос. Вера стала полем брани, доносились слухи о резне в лесах, отрицателях, убиваемых в своих хижинах. И в такое вот время владыка - насколько мог видеть Келларас - не делает ничего. Планирует свадьбу брата, словно стал ему отцом вместо отца умершего. Ждет нового меча, а дождавшись, не готов его принимать, тем более использовать.

Празек и Датенар напивались каждую ночь, забираясь в постели шлюх и жриц, и глаза их - в моменты трезвости - были мрачными, в душах царила тишина, обиталище непонятного испуга.

Келларас двинулся за господином вместе с Хенаральдом и Баресом. Коридоры казались сырыми и полными плесени, от гобеленов несло гнилью, ноги скользили по плитам пола. Келларасу вообразилось, будто болото решило завладеть Харкенасом, вода осаждает сушу, будто любая стена готова обрушиться под обманчиво твердую поверхность.

Самыми тревожными, на вкус капитана, были слухи относительно Легиона Урусандера. Целые роты покинули свои гарнизоны, знамена распущенных частей развеваются над головами разбойников. Хунн Раал исчез ночью из Харкенаса, где он теперь - никому неизвестно.

Если вера берет в руку нож, всем богам пора отвернуться.

Он никогда не считал отрицателей чем-то особенным. Это народ леса и реки, голых бесплодных холмов. Кожа их принимает цвет любой почвы, глаза залиты мутью болот и ручьев. Они пугливы и невежественны, связаны суевериями и привержены загадочным ритуалам. Он не мог вообразить, что они способны на заговор и тайное проникновение во власть, в чем их ныне обвиняют.

Палата Ночи была близка, воздух в коридоре стал непостижимо холодным. Пахло глиной.

– Она поистине под осадой, - проговорил сзади Хенаральд.

Аномандер поднял руку и остановился. Повернул лицо к лорду Хастов.
– Это равнодушие, сир.

– Нет уважения к камням и сводам, значит? Даже когда они ведут в ее присутствие?

– Никакого, - ответил Первый Сын, внимательно глядя на старика Хенаральда и покоящийся в колыбели рук, завернутый клинок.

– А ее храмы?

– Жрецы и жрицы отлично изучили все углы, сир, их еженощные бормотания и преклонения могли бы дарить святость уже за счет усердия. Впрочем, сами спросите у них об успехах.

– Первый Сын, похоже, нас постиг беспорядок.

– Владыка, где сейчас Легион Хастов?

Хенаральд моргнул, словно вопрос выбил его из колеи.
– В поле, на юге.

– Когда вы получали вести?

– Командующая покинула Хастову Кузницу несколько дней назад.
– Он повернулся к Галару Баресу.
– Вы были при ее отъезде, Галар?

Юноша почему-то занервничал. Кивнул: - Был, владыка. Торас Редоне скачет к легиону, но без особой спешки. Тогда на горизонте еще не вырисовывалось ничего необычного.