Кузня Крови
Шрифт:
Я едва не грохнул по столу кулаком с зажатой в нём вилкой. Лишь понимание, каким жалким подобием привычки отца это будет выглядеть, сдержало меня. Но вот смирить дрожащий голос я не сумел:
— Так значит, вот какова твоя уверенность во мне?
Матушка возмутилась:
— При чём здесь это? Проходи ты посвящение не как идар пути меча, а как идар внешних техник, то я бы точно знала — ты станешь одним из лучших, одним из сильнейших. Не меньше, чем Заклинатель, а то и Великий заклинатель. Кому какое дело до того, сколько бы ты получил даров на посвящении? У нас потом всё решала бы только сила твоего пламени души. Но эти замшелые адепты меча, — Матушка искривила губы в презрительной усмешке. — Для них твой огонь души — лишь дополнение. Путь меча очень сложен, а все они ценят лишь внешнее и наносное. Одни их прозвища чего стоят: Достигший границ, Шагнувший за предел, Меч ледяной стужи.
Я не удержался и рассмеялся. Меч ледяной стужи это ведь титул отца, которым он очень гордится.
Матушка тоже улыбнулась и пожала плечами:
— Раз Нумеро так хочет, то я приложу все силы, чтобы ты получил как можно больше даров. Всё будет решать доля ихора в твоих жилах…
Я оборвал смех и вскинулся, но матушка подняла руку, не дав мне возмутиться и перебить её.
— …и твоя уверенность в своих силах. Пусть другие считают это лишь одним из предрассудков, которыми мы обросли за эту тысячу лет, я не буду пренебрегать даже этим предрассудком. Ты мой сын, потомок Великих домов. И не смотри на меня так, Лиал, будто пытаешься обойтись без словесной формулы и превратить меня в факел. Лучше вспомни, как плавно нарастало обучение эти месяцы.
Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Обратился воспоминанием в прошлое. Вот отец представил мне стражника, кто должен заменить Флайма в обучении. Обычные пробежки вокруг замка, занятия с тяжестями, скачки среди ближайших холмов, редкие охоты и ночёвки в лесу. Это, как и прочие вещи, осталось без изменений. Изменились только занятия на тренировочных площадках. Вместо схваток сначала были лишь упражнения на ловкость и выносливость, бесконечные повторения движений ног и меча, в которые я пока вкладываю огонь души без малейшего эффекта.
Лишь через месяц начались схватки, которые сначала быстро останавливал капитан Креод, придираясь к малейшим ошибкам. Затем пошли постоянные победы. И только последнее время мне настолько всё это надоело, что я начал наносить раны солдатам. Попробовал кровью заставить их отбросить презрение, что сквозило в их словах, хотел вынудить их биться всерьёз.
Недовольно буркнул:
— Если уж для Хранителя так всё это важно, то почему бы не отослать меня с солдатами в объезд владений? У нас перевелись разбойники или контрабандисты?
Матушка поморщилась, снова взяла вилку и сухо сообщила:
— Это лишнее. Есть разумный риск, а есть неразумный.
Теперь морщился я:
— А есть вообще отсутствие риска. Матушка, а ты не думаешь, что теперь, когда я всё узнал, моя уверенность в себе упадёт настолько, что я и посвящение в Мечника не пройду? Словно я не первенец Дома, а лишь четвёртый сын?
И только сказав это, вдруг поймал себя на мысли: «Так может этого матушка и хочет?» Вскинул взгляд и увидел спокойные чёрные глаза. Улыбнувшись, матушка ответила:
— Я верю в тебя, а с уж с мечом и без огня души всё равно ни один из солдат не годился Флайму и в подмётки. А с огнем души тем более.
Я с вызовом спросил:
— Даже капитан Креод?
Но матушка лишь усмехнулась и снова принялась за еду.
На следующий день, уходя с тренировочной площадки, я задержал взгляд на одном из слуг, бросившихся ровнять истоптанный песок. И едва заметно повёл головой.
Вечером в дверь раздался тихий стук, а когда я разрешил войти, в комнату скользнул уже знакомый мне слуга, осторожно затворив за собой дверь.
Я сел на кровати, откинул балдахин и спросил:
— Тебе ведь нужны ещё деньги?
Слуга покосился на меч, что стоял у кровати, затем облизнул губы при виде монеты, что я крутил в пальцах и наконец кивнул. Я усмехнулся:
— Отлично.
Пусть у меня так и не появился дистро, но теперь есть свои глаза и уши в замке. Но слуга был нужен мне не ради слухов, а ради одного вполне определённого дела.
Я Денудо и у меня есть гордость.
Как я и говорил матушке, разбойники у нас не перевелись, хотя я и ждал их целых три недели.
Словно устав прогуливаться по внешним переходам замка, присел на край окна, из которого открывался вид на гору, достал из-за пазухи книгу и принялся листать страницы. Но мои глаза лишь бесцельно скользили по буквам, я весь отдался слуху.
Слуга, что расправлял новый гобелен на стене, шептал себе под нос:
— Пришли из-за Быстрой, господин. По виду из оголодавших крестьян. Наш, э-э-э, — Слуга на миг сбился, вжал голову в плечи. — Ваш крестьянин, господин, шёл в гости и издалека заметил чужаков. Четверо их там, рубили топорами дверь в одну из хат. Капитан велел конюху седлать за два часа до рассвета, — кинув взгляд по сторонам, слуга добавил. — Это всё, господин.
Я молча встал, «позабыв» на подоконнике монету.
За речушкой Быстрой, которой только по недоразумению дали такое гордое название, лежали владения Малого дома Вораз. Толстяка, как я его называю.
Отец с ним не очень ладит, как и я с его сыном, хотя когда-то их предки тоже были Денудо. Во времена, когда мы были просто Домом. Слабее Великого, но богаче и сильней Малого. Тогда у прадеда было три сына. И младший отделился, да ещё и не добыл себе земли на Играх Предков, а просто получил их от своего отца. Тогда-то Дом Денудо и стал Малым, разом потеряв лучшие и плодороднейшие земли.
И их получил слабейших из сыновей, третий по счёту рождения. Тот, кто даже не мог идти по пути меча и получил от Хранителя лишь четыре дара.
Даже я неплохо на прошлой ярмарке разбил нос сыну толстяка. Как бы он ни бахвалился отцом и своей силой, я доказал ему, в чьих жилах больше ихора.
Не знаю уж, как там у прадеда это всё случилось, но потомки этого третьего сына, принявшие имя Вораз, добра не нажили. У толстяка Идао, сегодняшнего владетеля Вораз едва ли не самые высокие в окрестных землях поборы, постоянно от него бегут люди с голоду.