Кузня Крови
Шрифт:
Хорошо смазанная высокая дверь даже не скрипнула. Мои шаги гулко отдавались под стрельчатым сводом.
Пять ударов колотящегося сердца и я уже преклонил колени перед алтарём.
— Хранитель севера, прошу о милости для одного из тех, кого Предок доверила тебе…
На миг я сбился, видя, как отставшие было тени вновь окружают меня, ползут все ближе.
Ненавижу.
— Хранитель…
И вновь я сбился. Если тени — это сила безымянного Предка, то Предок нашего королевства, чья сила — это свет, то молить её было бы в сто раз лучше. Жаль, что Предок Амания ушла из нашего мира тысячу лет назад и не может меня услышать.
Но теперь я хотя бы знаю, чего просить у Хранителя.
— Хранитель севера, молю тебя взглянуть на меня в день посвящения, который всё ближе и ближе. Верю, что, уходя, Предок одарила тебя хотя бы частью своей силы. Молю, чтобы в день, когда ты будешь испытывать меру ихора в моих жилах, то обратил бы на меня свет Предка. Чтобы выжег из моих жил весь ихор Безымянного и рассеял его тени.
С каждым словом молитвы я ощущал, как огонь души становится слабей, тускней. Но, чем слабей он становился, тем сильней алтарь окутывало лёгкое голубое сияние, от которого пятились тени. Пятились, пока с хрипом не рассеялись.
Я протянул руку и вцепился в край чёрного алтаря. Холодный и острый.
— Хранитель, я буду считать дни до посвящения. И готов даже обменять твои дары на очищение своей крови.
Глава 4
С той ночной молитвы Хранителю я не только не зажигал больше на ночь свечей, но и весь отдался обучению пути меча.
День за днём, десятица за десятицей, месяц за месяцем.
Поднырнуть под выпад, пропуская чужую сталь вдоль своей, повернуть запястье, направляя остриё. Мой удар вспорол рёбра воина, тот, окровавленный, отскочил, изрыгая проклятья. К нему тут же бросился адепт внешних техник, который последний месяц наблюдал за каждым нашим боем.
Я стряхнул с меча кровь, обвёл взглядом стоящих у стены воинов и с презрением процедил:
— Теперь я знаю, почему отец не может выбрать среди вас никого, кто стал бы за моим плечом. Трусы и слабаки не могут быть верными дистро. Со смертью Флайма стража нашего Дома лишилась единственного храбреца.
Креод, капитан солдат Дома шагнул вперёд, согнулся:
— Молодой господин, вы несправедливы. Вы обучаетесь пути меча дольше, чем половина из моих воинов, в ваших жилах бежит пробуждённый ихор Предка. Конечно же, они, простые люди, не могут сравниться в бою с вами. Ваша победа — это ваша заслуга…
Я вскинул меч:
— Ложь! Я всего лишь безмозглый щенок, что не пошёл статью в породу Денудо. Выбраковка, которую топят.
Капитан Креод побледнел, а я лишь ухмыльнулся уголком губ. Думал, что у меня нет ушей? Повёл остриём оружия вдоль солдат, сверлящих меня настороженными взглядами.
— Почти все из вас участвовали в стычках на перевалах, некоторые из вас бывали с отцом на юге, сражались с реольцами, отец оставил достаточно старших воинов в замке. Каждый из вас шире меня в плечах и тяжелее, у каждого из вас меч равный моему. И сколько же раз вы победили меня за эти три месяца, как умер Флайм?
Солдаты молчали. Я зло ответил за них:
— Ни разу! И это на вас отец оставил замок? Ради чего вы годы следуете пути меча? Ни один из вас даже сегодня не решился использовать против меня Меч льда и света, которому обучил вас отец, — перевёл взгляд на Креода. — Капитан, не пора ли поставить против меня старших воинов? Или выйти самому?
Капитан Креод отвёл взгляд.
И я сплюнул на песок. Я даже обещал сегодня деньги за победу надо мной. И что? Ничего.
Протянул руку в сторону. Подскочивший слуга вложил в неё сначала одну тряпку, которой я стёр кровь, затем другую, пропитанную маслом. Спрятав меч в ножны, я молча пошёл прочь.
На половине пути между площадкой и тёмной галереей заслышал позади быстрые и лёгкие шаги. Слуга. У солдат грубые сапоги, пригодные для походов в горы. У адепта ещё полно работы с раной стражника.
Когда раздался тихий голос, я понял, что угадал, хотя имени слуги, подавшего мне тряпки, так и не вспомнил:
— Господин, я, конечно, не могу победить вас, но если отдадите мне награду, что обещали солдатам, то скажу вам, почему они нарочно проигрывают.
Я замедлил шаг, не оборачиваясь, кивнул:
— Так и будет, слово Денудо.
Слуга и вовсе перешёл на шёпот:
— Когда уехал господин, то ваша матушка, леди Терсия, приходила в казармы. Ходит слух, будто это она приказала, чтобы вы выигрывали в схватках.
Я подавил невольный возглас. Что за выдумки, к чему это матушке?
Слуга позади шепнул срывающимся голосом:
— Господин?
Я кивнул:
— За час до захода солнца постучись ко мне в комнату.
— Благодарю, господин.
На первой же развилке слуга юркнул в сторону, в узкий проход, оставив меня наедине с моими мыслями.
Пока шёл обед, я не сводил глаз с матушки. Наконец её терпение истощилось:
— В чём дело, Лиал?
Я негромко спросил:
— Почему я должен выигрывать каждую схватку?
Матушка отложила вилку, не меняя позы словно стала выше, и оглядела меня сверху вниз:
— Тебе скоро тринадцать, ещё год и ты уедешь на посвящение в Грандор. Сотни людей из самых богатых и сильных Домов съедутся туда со всего севера. Идары проходят посвящение лишь раз в жизни и мне хочется, чтобы оно запомнилось и тебе, и им. Хочу…
Мне это надоело, и я остановил её:
— Матушка.
Помедлив, она негромко сказала:
— Это не такая уж и большая тайна, но чем сильнее уверен в себе юноша, идущий к алтарю Хранителя, чем… — Матушка запнулась, но продолжила. — Чем больше он пережил в жизни, чем уверенней в себе, тем благосклонней будет к нему Хранитель, тем больше даров Предков можно получить. Случалось, что тот, кто по крови был достоин не более чем второго дара и ранга Принятого, становился Возвышенным мечником, прыгнув сразу на два ранга.