Кузня Крови

Игнатов Михаил Павлович

По коридорам спящего замка я шёл со светом. Если знать как, то можно много где пройти и не показаться на глаза ночной страже. Мой же путь и вовсе вёл в подвалы, которые никто и не думал охранять.

По пути, который мне указал Флайм, я шёл точно так, как он учил: бесшумно, избегая постов стражи и пряча огонь свечи, прикрыв фонарь полой плаща. Да и если подумать, то и сам огонь добыт едва ли не его руками.

Не хватает только шагов Флайма позади — чтобы проверить, а верно ли действует молодой господин.

Словно нарочно, сзади раздалось:

— Ха-а-с-сп…

В

который раз мне отчётливо слышалось в этом задушенном хрипе слово господин. Я обернулся и невольно передёрнул плечами в короткой дрожи. Одна из теней позади меня выросла, перегородив галерею, став гигантом в три человеческих роста, тянула ко мне свою руку-лапу.

Больше я не оборачивался. Пусть Флайм и сказал — подвал под восточной башней, но этот подвал очень велик. Не меньше двух часов занял у меня поиск нужных сундуков. Зато едва я их увидел, то понял, что лишь зря открывал те, что остались за спиной. Искомый и совсем небольшой сундук поблёскивал в свете свечи голубой плёнкой, что накрывала его, словно покрывало. На нём нашлась и печать матушки, как и на том, что стоял рядом. Тронуть зачарованный матушкой сундук я и не подумал. Но вот второй…

Печать я срезал, даже не задумавшись. Перед уходом прикреплю на воск, любой, кто будет просто проходить мимо, ничего и не заподозрит.

В сундуке оказалось десятка два книг. Я жадно ухватил верхнюю, принялся листать при неверном свете свечи.

И понял — вот оно!

Старинный сборник молитв, в котором знакомые мне обращения к Хранителям чередовались с проповедями, которые владетель алтаря или назначенным им служитель обращал к пришедшим на главную молитву десятицы.

Половину из них я уже слышал от матушки, которая обычно и вела службы во славу Хранителей. О верности, добродетелях, послушании и прочем. Но часть видел впервые.

В тот год, когда Безымянный, да останется он таким во веки веков, создал своих первых чудовищ, соединив в одно целое людей и послушные ему тени, содрогнулись от ужаса все королевства…

Я поднял голову от страниц. За пределами круга света от фонаря клубились мои тени, что-то хрипели на десятки голосов. Скривившись, я перевёл взгляд на молитвенник, скользнул взглядом по строкам.

… испытав многие бедствия, наши народы… будем помнить муки воинов… отдав жизнь за Предков… пролился и ихор Предков, окропив растения, камни и землю… ударив в спину, нарушив клятвы… проклятый род Оскуридо…

Вот оно. Я впился взглядом в написанное, жадно вчитываясь в пустословие проповеди и выискивая важное.

Заклинаю всех верующих в Предков и Хранителей, коих они нам оставили, чтобы стояли королевства верных идаров во веки веков, преследуйте проклятую кровь Оскуридо. Очистите от них земли королевства, уничтожьте саму возможность возродиться для Безымянного. Ибо если вернётся он из небытия, куда скинули его наши Предки, то зальёт он кровью все королевства, погрузит их в тени. Ибо нет сейчас с нами наших Предков, некому будет встать с ним на равных, а сами мы слабы и с каждым годом лишь слаб…

Свеча

замерцала в последнем усилии и погасла. В наступившей темноте, кромешной, беспроглядной тьме подвала, где никогда не было ни одного окна, я заметил движение теней, которые поползли ко мне. И впервые задумался, что обычный человек не должен их видеть, тем более тогда, когда его глаза ещё помнят свет свечи. В такие моменты хорошо нападать на дозорных, которые ничего не видят, но никак не различать тьму во тьме.

И тем не менее я отчётливо видел, как одна из теней скользнула к сундуку матери и подняла руку. Серая, почти прозрачная, она покрылась чёрным, плещущим маревом, словно головня из костра пламенем.

Тень же медленно протянула руку вперёд, почти коснувшись зачарования на сундуке, его редких, едва тлеющих пылинок из слез Амании. Отняла руку. Пляшущая чернота на ладони исчезла. Тень повторила всё снова. Её руку вновь окутала более густая чернота и она протянула её вперёд.

Я сглотнул. Она что, подсказывает мне, что делать? Я перевёл взгляд на ладонь. Та самая первая формула и жест, что я пытался повторить, увидев у матушки. Вызвать огонь на ладони и им зажечь свечу. Это доступно всем адептам внешних техник. Любой второй или третий потомок владетеля рода может сделать это играючи. А вот первый рискует поплатиться проклятьем слабости крови.

И что, это поможет мне снять защиту матушки и получить искусства внешнего пути?

Или же это позволит мне вызвать из небытия Безымянного?

Что появится на моей ладони? Огонь или тьма?

Я отшатнулся от тени и сундука. Опомнившись, достал пламенную искру, зажёг новую свечу. Её воском прицепил печать матушки на место и бросился прочь из подвала.

Ни за что! Мой путь — это путь меча и наследника Дома. Я пройду посвящение на алтаре Хранителя. Я стану Паладином меча! Я Денудо!

А Денудо ничего не боятся. Даже когда нет света.

На бегу задул свечу и отбросил её прочь.

Я мчался через огромный подвал восточной башни, по тёмным переходам и галереям, пока не выскочил во внутренний двор. Стражник только и успел, что отпрянуть, гремя чешуёй доспеха, но я даже не взглянул в его сторону.

Холодный осенний ветер выстудил меня за пять ударов сердца, охладил разгорячённое бегом тело. Я мчался, позабыв об искусстве шагов, позабыв о дыхании и сжатии жара души в такт биению сердца. Словно я не наследник Дома, что насчитывает пять десятков поколений. Словно в моей крови нет ихора Предков.

Но затем я пришёл в себя, остановился. На мгновение запрокинул голову, оглядывая звёздное небо, а затем, твёрдо и размеренно ставя ногу, зашагал к храму Хранителя. Малому, как и наш Дом. Но при этом самому большому из всех, что есть в окрестных землях, где Малые дома толкаются пастбищами и наделами. Наследие прошлого Денудо, когда мы были Первым домом Севера, первым из Великих домов в этих краях, а этот замок лишь малой частью наших земель.

Но это неважно.

Важно то, что в храме стоит небольшой алтарь Хранителя.