Квадра
Шрифт:
Латынь, подумал Дан. Мертвый язык, которому не дают умереть окончательно. Кто знает, может, и оживят когда, как оживили в Израиле иврит. Только Дану об этом не узнать.
– На привале искупаемся? – спросил с надеждой Аль. Смешно. Будто Дан командир и станет запрещать купаться или, скажем, лежать на травке. – Пока Гай нам еду готовит. Гай, а ты ночью поплаваешь, если захочешь.
– Нашли повара, – беззлобно проворчал вампир. – Вообще, пора бы уже и поесть. Вот под теми деревьями и остановимся, хорошо?
Они всегда ради Гая устраивали привал под деревьями, или в тени скал, или в гротах, могли и в тенистый овраг спуститься,
Они быстренько набрали дров, принесли воды и, на ходу сбрасывая одежду, побежали к реке. Купались они в белье, у мужчин это были все те же длинные, но эластичные трусы, а у Лары – симпатичные панталончики и маечка с глубоким вырезом. Иногда Дану казалось, что лучше бы она прыгала в воду нагишом… и в то же время штаны в известном месте уже давно не трещали ни у одного из них при взглядах на Ларины прелести. Парадокс.
Воды была освежающе прохладная. Раньше Дан сочувствовал Гаю – жара, а он не может даже окунуться, чтобы остыть, а оказалось, что он в этом и не нуждается, вампиры очень легко переносили жару и холод, и должно было жахнуть градусов сорок, чтобы у Гая появилось теоретическое желание снять куртку.
Путешествие было сильно похоже на прогулку. Они останавливались во всех деревнях и заезжали на отдельные хутора, расспрашивали всех подряд, не брезгуя детьми или впавшими в маразм стариками, прислушиваясь к рассказам на постоялых дворах и воплям деревенских дурачков, делились услышанным, обсуждали, пытались анализировать, особенно Гай, но никакой особенной картины не складывалось. Конечно, не исключено, что властитель потом выудит из них как раз то, что его интересует, но им очень хотелось угадать или вычислить, что именно его интересует. Дважды им это удавалось. За четыре года.
В отдалении от столицы их, конечно, не узнавали. Слова-то «квадра» не слышали, не только неграмотные крестьяне, но и благородные в городах или разные графья в имениях. Надо сказать, что графья, хотя благородными считались по праву рождения, от городских придворных отличались, как Шарик отличался от гигантских черных драконов. Они бывали даже почти вменяемыми, хотя всей Квадре больше нравилось общаться с людьми попроще. И ладно бы Дану – он человек, но и Гаю с Алем. Они редко разделялись, даже Шарика не всегда оставляли в конюшне, чаще всего дракон дрых в той же комнате, что и они. Драконов ведь держали не только на государственной службе, вовсе не возбранялось посадить такое чудо на цепь возле дома или таскать с собой, как собаку. Теоретически. Практически они встретили только одного оригинала, у которого жил сторожевой дракон, да и тот оказался отставным стражником из драконьего патруля. Дан с ним протрепался всю ночь и понял, что у них с Шариком совершенно особые отношения. Оба дракона дремали рядом, ревниво покрякивая и косясь друг на друга.
Труднее всех приходилось Алиру, в нем довольно быстро распознавали эльфа и тут же начинали вести себя почти непристойно. Квадра возила с собой, так сказать, цивильную одежду, но Алир не переодевался никогда. Иначе его бы точно прихватила стража для выяснения личности, несмотря ни на какие
Лучше всех собирала информацию Лара, и Дан бы не поручился, что для этого она не использует постель. Спрашивать ему казалось неприличным, хотя втолковать Ларе, что такое приличия и для чего они нужны, не удавалось даже совместными усилиями.
Под лопаткой так и ныло, хотя Дан и был совершенно здоров. Это не стрела. Это Тика. Это память и остаточная боль. Он так и не видел ее и понимал, что не увидит уже никогда. Ну, может… может, случайно пересекутся пути, властитель подзабудет, в какое именно место сослан опальный генерал с женой, и отправит туда свою Квадру, да только вряд ли. Он ничего не забывал, ничего не делал просто так, и если вдруг пути все же пересекутся, это произойдет по замыслу Нирута Дана.
Дана преследовал запах Тики, что, конечно, не удивительно, она пользовалась цветочными духами, а кругом все на свете цвело; увидев роскошный кустище сирени, он едва не взвыл, потому что из этого куста словно бы выплыли лиловые глаза Тики; он отворачивался, если видел серый пепел старых кострищ. Удивительно, но друзья молчали, будто и не было Тики и не было ревнивого генерала. Они уже высказали все, что хотели.
А почему так напряжен Аль?
Дан подъехал к нему вплотную.
– Что случилось?
У эльфа было каменное лицо, а так как он был светел и красив, то смахивал на мраморную статую Праксителя или Кановы. Дан больше скульпторов не знал, не считать же скульптором Церетели.
– Эльфийские края, – вместо него ответил Гай. – Я бы объехал. А ты не вскидывайся, я все равно кусаться умею лучше. Общаться с твоими собратьями бесполезно по определению – не станут. С Даном и Ларой – потому что люди, а с тобой… Ну я не знаю, что ты там такого натворил. Да и вампиру душу не откроют. Так что какой смысл? Только тебе нервы трепать?
Аль вопросительно посмотрел на Дана. Ну почему они уверены, что решать должен я?
– Гай у нас умница, – проворковала Лара. – Я вот красивая, а он умный. В такой же степени. По-моему, прав. Я, конечно, любого эльфа раскручу, все расскажут, только что они могут рассказать, если и носа не высовывают из своих поселений? И разве у нас есть сведения, что у эльфов что-то неладное происходит? Ведь если б хоть что-нибудь было не так, это бы немедленно увеличили втрое и расцветили самыми дурацкими деталями. Дан?
– Объезжаем, конечно, – пожал он плечами. – Я согласен. Или кого-то что-то навело на эльфов?
Гай покачал головой.
– Ни намека. Кроме обычной общей чепухи – эльфы-де злые, надменные и вообще развелось тут всяких.
– Рано или поздно, – с трудом проговорил Аль, – мне придется встретиться со своими.
– Придется – так встретишься, – сказал Дан. – Когда причина будет. А сейчас? Может, ты что-то слышал касательно эльфов?
– Нет, – признал Аль, – кроме обычной общей чепухи.