Квадра

Воронина Тамара

– Я тебя все равно люблю, – сказал Дан, – маг ты или нет, великий ты или нет, ты – Аль, и этого достаточно.

Аль ничего не ответил, неопределенно пожал плечами, даже выражение лица не изменилось, но он явно просиял изнутри.

Гай больше не задыхался в кровавом кашле, ел уже не по необходимости и с зачатками аппетита, упорно отказывался от Дановой крови («Нельзя, ты ранен»), пока Дан не вспылил и не пообещал тут же вскрыть себе все вены. Гай с обреченным видом принял предложенное угощение – и видно было, как расслабляется его лицо, вкусность вкусностью, но кровь была ему необходима, именно свежая (из

стакана он получал – стараниями властителя), и именно Данова. Дан поклялся пить ведрами гранатовый сок, сладкий чай, лекарственные сборы и есть горы медовых коврижек, но Гай должен получать его кровь. Пусть чуть-чуть, но каждый день.

Еще через пару дней он встал и начал ходить по комнате, а там и выходить на улицу, но только вечером, когда солнце уже клонилось к закату. Ультрафиолет ему был вовсе не полезен. Они сидели на галерее, прямо на полу, бросив на камень пару подушек. Солнце висело низко-низко над горизонтом, и Гай уверял, что может хоть догола раздеться, такое ему уже не повредит, однако шляпу предпочел надеть. Солнце было терракотовое, как и его глаза. И гасло, как гасли его глаза…

– Я не поправлюсь, Дан, – тихо произнес Гай. Дан похолодел. – Нет, ты неправильно понял. Я не умру. Но не поправлюсь до конца. Серебро проело в моем легком дыру, и никуда она не денется. Боли пройдут, дышать мне будет легко, я останусь высшим вампиром, по-прежнему буду сильнее любого человека, смогу летать, но для Квадры я потерян.

– Плевать я хотел на Квадру, – искренне сказал Дан, – в понимании властителя. Это ему Квадра – боевая единица или что угодно еще, а мне – ты, Аль и Лара. Я люблю тебя, Гай.

Гай искоса посмотрел на него и слегка улыбнулся.

– Все же решил сказать?

– Ну, – смутился Дан, – я думал, ты знаешь.

– Конечно, знаю.

– Ты тоже не говорил, между прочим.

– Я подумал, что, раз ты молчишь, этому есть какая-то причина. Наверное, это почему-то не было принято в твоем мире. Вот и тоже молчал. Конечно, я люблю тебя, Дан.

А услышать это было хорошо. Приятно и правильно.

– Ну да, не принято. У нас почему-то, если мужчина говорит мужчине «я тебя люблю», подразумевается только одно.

– Аль расслабился потому, что ты ему сказал?

– Наверное. Да если б я понимал, что здесь совсем иначе, давно бы сказал. Конечно, люблю, и его, и тебя, и Лару… Слушай, а ведь смешно: Ларе-то говорил, и вовсе без какого-то подтекста. Женщине можно, выходит.

– Ты, мне кажется, не понял, – осторожно вздохнул Гай. – Вряд ли властитель оставит меня в Квадре.

– Почему не понял? Понял. Прокомментировать? Глупости говоришь. Властитель прекрасно понимает, что без тебя Квадры нет.

Гай поморщился и терпеливо начал объяснять:

– Он меня, естественно, никуда не выгонит, хотя бы из-за тебя, но…

– Гай! Он сто раз говорил, что заменить в Квадре можно только Четвертого, и то нежелательно. К тому же ты у нас не меч и не сила, ты у нас ум. Тем более если ты все равно останешься сильнее меня. Какая-то Квадра у нас… закомплексованная. Один в трансе, что его никто не любит, второй вон в инвалиды решил записаться, третий и вовсе не верит ни в цели, ни…

– Квадра останется прежней.

Дан свалился бы с галереи, сиди они поближе к краю. Нирут потеснил Гая на подушке,

сел рядом и обнял его хрупкие (на взгляд) плечи.

– Ты поправишься, Гай, Я даже не исключаю, что со временем легкое у тебя регенерирует, и твоя мама этого тоже не исключает. В крайнем случае, не будешь с ними носиться, как бешеный, ты не особенно и нуждаешься в подобных тренировках. Сколько раз в реальных боях ты применял оружие? Да и не для драки вы мне нужны.

– Нирут, вы же знаете, у меня есть гипотеза насчет необходимости Квадры отдельно взятому властителю, – усмехнулся Дан. – Вам хочется доказать остальным, что вы им равны.

– Хочется, конечно, – незатейливо признался властитель. – Я для них мальчишка. Тем более что у меня проблемы… ну вроде как у Алира. Они меня нашли совершенно случайно. Собственно, так обычно и происходит, находят по эху магии, ведь любое сильное магическое действие вызывает резонанс… Велир услышал меня так легко, потому что уже насторожился после того, что натворил Аль. А я в свое время магию придерживал. Не нравился мне глава нашего отделения Гильдии, вот я и не демонстрировал своих возможностей, никто меня и не замечал… пока не заметили. Аль вот в теории преуспевал, потому, когда появилась возможность применить теорию на практике, он автоматически сделал все, как надо. А меня толком и не учили. Поэтому я никак не могу освоить исцеление должным образом, поэтому на исцеление влияет кровь раненого – Алю, как видишь, было все равно, поэтому с таким фейерверком открываю портал, в общем, как Аль, убиваю комаров обрушением колонн. И не устаю при этом.

– То есть вы сильнее других властителей? – деликатно поинтересовался Гай, непривычный к этакой откровенности хозяина.

– Может быть. А толку-то? Дело в опыте, в тонкости. Я же груб.

– А они вас не учили?

– Учили, Гай. Как бы тебе сказать… Нет у нас взаимной ревности магов: ах, он меня сильнее. Сильнее – и хорошо, в дело пойдет. Это несущественно. К тому же довольно относительно: у меня потенциал больше, чем у Велира, но Велир может то, чего я, вероятно, не смогу никогда.

– Помогаете вы друг другу неохотно, – заметил Дан, – и небрежно. Если по Велиру судить.

Гай толкнул его локтем в бок, попал по ране, хоть и зажившей, но не любившей столкновения с острыми вампирскими локтями.

– Ну, Велир считает, что мне давно пора это уметь… Раз уж есть рядом вампир, я должен уметь исцелять вампиров. А я просто не подумал об этом, ведь вампиры природой защищены… Погоди. Почему небрежно?

– Вы думаете, он умышленно не заметил куска серебра? – абсолютно невинно удивился Дан. Гай закатил глаза. Значит, тоже об этом думал, но священная вера во властителей…

Хозяин резко встал и посмотрел на них. Размажет или думать пойдет?

Он пошел думать.

– Зачем ты так уж…

– Значит, ты думаешь, он сделал это нарочно?

– Я как раз думаю, что небрежно, – возразил Гай, – а вот ты при чистоте души все время подозреваешь всякие гадости да подлости.

– Чистота души? Ну-ну… Нет, я не сволочь, во всяком случае, не большая…

– А мне виднее.

– Ладно, пусть. Да только ведь я не всех подозреваю, а только сильных мира сего. Научен горьким опытом. И даже не в подлостях подозреваю, а в политике. В интригах.