Квадра
Шрифт:
– Пошли, мальчики, – прошептала Лара, и едва слышный голос Гая ответил сухо:
– Я его одного не оставлю.
– Я не наложу на себя руки, Гай.
– Ты хочешь, чтобы я ушел?
Дан покатал голову по спинке кресла. Одиночества тоже не хотелось. Интересно, куда девался истеричный тридцатилетний мальчик, которого злые дяди выдрали ремнем по голой попе?
– Аль! – вскрикнула Лара и побежала к двери. Аль пошел выяснять отношения с властителем. Получит по шее или по мозгам. Может, получит дозу тепла и сочувствия. И никакая Лара его не удержит.
Холодная рука Гая коснулась его лица.
– Ты сильный, Дан.
– Не хочу.
– Не хочешь, – вздохнул он, присаживаясь на подлокотник. – Но будешь. Ты ведь понимаешь, что властитель… не позволит нам иметь слабости. Как бы хорошо он к нам ни относился, как бы ни был привязан…
– Ты веришь в его привязанность?
– Верю, – после паузы ответил Гай. – Он хочет быть человеком, оставаясь властителем. Ему дороги даже мы, не говоря уж о тебе. Далеко не все, что он говорит, игра. Дан… мне жаль.
– Я справлюсь.
– Я знаю.
* * *
Конечно, он справился. Не без труда, но справился. Беспощадно загонял чувства поглубже, учился не замечать трагического взгляда: он никак не хотел исчезать, и Дан перестал с этим бороться. Убеждал себя в том, что на одну персону две любви с первого взгляда – перебор. Что любовь была да сплыла, и воспоминание о Тике Тури не вызывало больше никаких особенных эмоций, кроме легкой грусти, ну значит, и тут так будет. И властитель поможет. Зачем Квадре слабости? Зачем Квадре кто-то, кроме Квадры? Так что…
Так что жить по-прежнему не хотелось. Он не интересовался тем, как властитель размазывает Кондрата, чтобы не подумать лишний раз о том, что при этом размазываемый делает с безропотной жертвой. Да и никто из них не интересовался. Даже Аль. Он тогда прорвался-таки к властителю, Лара ждала его под дверью, но не дождалась, а на следующий день Алир был страшно подавлен и даже не огрызался. Но и он с собой справился.
И все бы ничего, если бы после одной особо утомительной тренировки Квадра не валялась в тенечке, не имея сил даже куртки накинуть, а день был прохладный. Люм посмотрел на них (в тренировку его снисходительно не взяли: где уж тебе) и притащил куртки, сваленные кучей в другом конце двора. Они кое-как оделись, и даже Гай дышал тяжело, даже Лара шевелилась как осенняя муха.
– Вы такие злые стали, – заметил Люм. – Ломитесь, как… как нечисть та. Не разбирая ни дороги, ни противника. Как не живые.
Дан сел, и Люм не то чтоб нервно шарахнулся, но подобрался. И что? Мы на радость властителю становимся этакой универсальной боевой машиной с распределенными функциями? Если уж даже Люм, сам машина для убийства, это заметил! Мы ожесточились? Мы с Алиром забиваем боль яростью, а Гай и Лара берут от нас те же чувства?
Аль смотрел растерянно, явно думая то же самое. Лара по обыкновению
– А он прав. Мы становимся едины… но что из этого единства выходит?
– Пора завязывать, – пробормотал Дан, вставая. – Все. Забыли. Я к властителю.
– Боюсь, что он к нам, – хмыкнул Аль. – И судя по его озабоченному лицу, нам предстоит веселая поездка. Надеюсь, без Люма.
Ну вот, оказывается, не только больного и слабого Люма можно достать, но и здорового и сильного. Какой оскал – бультерьер позавидует. Гай зевнул, ненароком продемонстрировав клыки, но Люм, наверное, тоже вошел в нечто вроде боевого режима и видел перед собой только ясные зеленые глаза.
– Гордишься тем, что ты единственный в мире эльф, который может безнаказанно быть грубым с человеком? – прошипел он. – А не забыл, что даже это возможно только по милости человека? Что вы вообще своим жалким существованием обязаны человеку?
Дан с удовольствием дал ему в зубы, даже костяшки пальцев ободрал, успел прижать его горло сапогом и объяснил:
– Люди довели эльфов до жалкого существования, это факт. Но ты существуешь и вовсе по моеймилости. Когда-то очень давно властитель разрешил мне делать с придворными Фрики все, что я захочу, так что заткнись и помни, что своего разрешения он не отменял.
И хозяин явно все это слышал, только никак не отреагировал, словно не стояла нога Дана на горле барона Люма. Он обращался только к Квадре.
– Собирайтесь, важное и срочное задание. Дальняя дорога, полное вооружение. Живо. – И прошествовал мимо, так и не удостоив взгляда распластанного Люма, Умница он, знает, чуть надави Дан – и долго-долго в себя приходить надо будет.
Квадра лениво поднялась.
– Да плюнь ты на него, Дан, – посоветовал Аль, – обращать внимания на всякую шваль еще…
Дан убрал ногу, подумал, не последовать ли совету, но плевать не стал. Все-таки Люм был мужественным человеком. Пусть лучше с лютой ненавистью смотрит, никуда ты не денешься, сам выбрал, и ведь знал, с кем встретишься…
Они собрались за полчаса, выслушали задачу и тронулись в путь. Нравилось Дану ехать по влажной дороге, выплывающей из озера. Ну что за чудеса техники, хоть бы скрипнуло, хоть бы вообще каким-то звуком сопровождалось… Нет ведь, только копыта цокают, разбрызгивая воду. Магия, точно, иначе бы где-то ворот заскрипел, мотор заурчал, застряло бы что-нибудь, винтик выпал…
Аль и Лара ехали впереди, оживленно обсуждая прочитанный роман. Дан его тоже читал, ну чисто «Наследник из Калькутты», наворочено бог знает сколько всего, увлекательно до утомительности, прочитать можно, но вот обсуждать точно нечего. Как пацаны, выйдя из кино, с восторгом обсуждают боевик: а он ему каак даст, а тот ему каак врежет, а этот ногой – рраз! Под шляпой Гая плавала снисходительная полуулыбка.
– А ведь ты отдаешь Люму должное, – вдруг сказал Гай. – Он там из всех выделялся.