Квадрат для покойников
Шрифт:
– Нет, мне выйти, – не обращая внимания на обольстительную улыбку молодого человека, растерянно проговорил Николай. – Выйти… Вернусь сейчас.
Качая бедрами, Валентин неторопливо подошел к входной двери и открыл ее.
– Я буду ждать, – сказал он, улыбаясь и изо всех сил строя глазки.
Николай заспешил вниз по ступенькам.
– Буду ждать! – раздалось ему вдогонку.
Он еще не знал, куда бежать в поисках Собирателя. Но когда, выскочив на улицу и осмотревшись, увидел машину скорой помощи и стоящую вокруг нее группу людей – сразу все понял.
Он подошел к месту происшествия. Несколько случайных зевак стояли,
– Цо? Умера? Умера? Цо? Кто умера?.. – приставал он к полной бабе с коромыслом на плечах, на котором болтались два порожних помойных ведра. – Цо умера?..
– Да умера, умера! – проводив взглядом машину, стала объяснять баба с коромыслом, откуда-то знавшая японский язык. – Мужика умера. Шела по улица и в парадняка умера. Понял?!
– Понял, – кивнул японец и удовлетворенный пошел своей дорогой.
– Какая же это сволочь покойников таскает? Вот бы ей под ребра!
Из парадной вышли двое в милицейской форме. Николай узнал их – это были утренние знакомые: сержант и лейтенант Едронин. Они, как видно, тоже признали Николая, потому что лейтенант улыбнулся и, подойдя к нему близко, сказал тихо с издевательскими интонациями в голосе:
– А вы, гражданин, здесь по какому такому делу? Не покойника разыскиваете?
Компания зевак рассосалась, и кроме них троих возле парадной никого не осталось – только косец так и стоял у стены, но разговора их он не мог слышать.
– Какого покойника? – вздрогнул Николай. – Не знаю я никакого покойника.
– Какого? Известно какого, ожившего.
Сержант загоготал, но Едронин, посмотрев на него строго, продолжал издевательски:
– Странная штука происходит: Эсстерлис в психиатрической лечебнице поправляется, а покойника кто-то из морга все равно крадет. Не знаете кто?
– Какого покойника? – проговорил Николай, все уже поняв и холодея от неприятного чувства страха.
– Труп гражданина Собирателя. Вот уже в третий раз его в морг доставляем. Но ничего, завтра с утра его в крематорий, как бесхозный и безродный оформим. Отдохнем.
– Да уж, с этими трупами возиться… Дать бы этому похитителю под ребра, сучаре!
– Под ребра-то чего… Тут срок грозит. Так что вы, молодой человек, если похитителя такого знаете, так вы ему скажите, что до пяти лет наказание – оживляет там или что другое с ними делает – все равно до пяти лет. Поняли?
Николай кивнул.
– Пойдемте, сержант.
Милиционеры зашагали по улице, а Николай так и остался в недоумении, стоя рядом с парадной, из которой только что вынесли труп Собирателя. Конечно, милиционеры подозревали его в похищении трупов, это ясно, но дело сейчас было совсем не в этом. Нужно было что-то предпринять. Завтра Собирателя отвезут в крематорий и тогда…
Николай повернулся и заспешил обратно к спящему Владимиру Ивановичу.
Открыл ему Валентин, вероятно, так и не отходивший от двери. От него изрядно несло духами.
– Хочешь, я тебе свои стихи почитаю? – предложил он прямо с порога. – Зайдем. Я вот в этой комнате живу. Выпьем, поговорим…
– Да нет… в другой раз, – бросил на ходу Николай.
– Ну тогда вечером. Договорились?
Влетев в комнату, Николай принялся изо всех сил будить Владимира Ивановича, и его старания в конце концов увенчались успехом. Владимир Иванович спустил на пол ноги, недоуменно глядя на возбужденного незнакомого ему молодого человека, твердившего о каком-то несчастье. В неясной голове его друг на друга громоздились образы и события вчерашнего вечера, утра, кошмары из снов… Все это переплеталось, и он ничего не понимал.
Владимир Иванович встал и для пробуждения сознания заходил по комнате, а молодой человек все говорил и говорил. Постепенно он припомнил события, связанные со смертью своего товарища, и в душе огорчился.
– Ну я знаю, что Собиратель умер, – сказал он, наконец. – Он у меня в комнате, вот на этой кровати, вчера кони кинул…
– Да нет, не вчера! – воскликнул Николай. – А сегодня. Сегодня!
И он с волнением, и потому не очень стройно начал рассказывать Владимиру Ивановичу всю историю, приключившуюся с его многострадальным товарищем. Поначалу Владимир Иванович маячил взад-вперед по комнате, иногда ухмыляясь и посмеиваясь недоверчиво, потом, пододвинув стул, сел напротив Николая и слушал его внимательно, не перебивая. А Николай, стараясь не упустить ни единой детали, рассказывал все подробно. Дослушав до того места, когда они с Собирателем сегодняшним утром вошли в комнату Владимира Ивановича, хозяин комнаты перебил его.
– Да вы хоть знаете, что он шутник? Ведь ему верить ни на грош ломаный нельзя, ведь он на тему смерти первый юморист… Однажды пошутил он с гробом. Приносят, знаете ли, мне в комнату…
– Погодите, – перебил Николай. – Ведь его убили. Понимаете вы?!
Владимир Иванович встал и, сдвинув брови, сосредоточенно потер лоб.
– Не понимаю, – сказал он задумчиво. – Ведь он вчера вот на этой кровати умер, а сегодня пришел утром. А теперь вы говорите – опять умер. Я с этими шуточками ничего не понимаю…
– Это уже не шуточки. На этот раз его убили, и кроме меня и вас помочь ему некому.
– А вы сами? – Владимир Иванович смотрел на Николая подозрительно. – Вы-то верите, что его можно оживить?
– Если бы я сам этого не видел…
– Ну хорошо. У вас есть какой-нибудь план? – помолчав, спросил Владимир Иванович, совершенно уже успокоившись.
– Я об этом не думал еще, но если его завтра в крематорий отвезут…
– Ну так что же мы тогда сидим?! – воскликнул Владимир Иванович. – Вы же говорили, что там, в морге, карлик Эсстерлису помогал, он сюда за Собирателем приходил, я помню. Пойдемте к нему, он наверняка знает, что делать.
Морг оказался неподалеку. Замысловатыми проходными дворами они шли не больше пяти минут. Выбравшись из дворов, они оказались на той самой улице, где поначалу Николай снимал комнату.
Хотя отличить нужный им дом от других непосвященному было трудно, Николай узнал его сразу. Дом был словно бы заключен в черную траурную рамку. Витиеватый бордюр, если смотреть с противоположной стороны улицы, выглядел каемкой. Отсюда и пошло его название. В траурной рамке за окнами жили люди, а внизу в подвальной сырости ждали, когда их закопают или пожгут, покойники. С парадного входа Николай видел это строение впервые. Сейчас ему было неприятно вспоминать подглядывание в потайное окно, располагавшееся с другой стороны печального здания. Он потянул за ручку двери, к которой было прикноплено название учреждения: "Микрорайонный городской морг", и шагнул за порог.