Кванфатум. Миссия Асгул
Шрифт:
– Конечно.
– Вы тоже лишались близкого человека?
– В юности на моих глазах убили отца и лучшего друга, мне было тринадцать. Прошло много лет, и я помню всё в мельчайших деталях. Только, знаешь, я стараюсь вспоминать их жизнь, а не смерть.
Шишкин молча вышел и направился к себе, очень многое нужно было осмыслить в тот вечер.
Джон, как сон, сбросил нахлынувшие грёзы и посмотрел на часы: прошло всего двадцать минут. Он освежил в памяти свои воспоминания о планете Дурук и убедился, что запас оружия необходимо взять приличный. Он перешёл в оружейную, проверил свою сумку, открыл ящики и оценил их содержимое. Как происходит обряд, он не знал, но это и не столь важно – каждая минута на планете будет непредсказуема и опасна, так что придётся рассчитывать на себя.
– До посадки десять минут, – раздался за спиной искусственный голос. – Обсудим детали, там, боюсь, времени не будет.
– Согласен.
– Мы высадимся в челноке, я преобразую его в кокон, в нём мы спрячем тело. Но как только я начну, система решит, что я мёртвый, и связь прервётся. Твоя задача – своим сознанием поддерживать форму и прочность кокона.
– А я могу быть внутри?
– Я не знаю, думаю, это помешает или негативно повлияет на тебя. Лучше тебе организовать оборону по периметру.
– Согласен, враги будут и моими, и твоими. А что ты будешь делать?
– Я выйду из тела и сформирую своих фантомов из прошлых жизней, поговорю с ними и выясню нужную информацию.
– А стрелять можно?
– Кокону можно задать и свойства звуко- и светоблокировки, так и сделаем. Пойдём, уже пора.
Шишкин быстро надел экзоскелет и взял внушительный боезапас. Они прошли в хвостовую часть корабля и остановились около внешней стены на пустом месте, видимо, приготовленном заранее. Джон опустил сумку и увидел, как вокруг них формируется новое пространство. Септиноид создал уменьшенную версию Иглы, отделил её от основного корабля, и они налегке полетели к месту посадки.
– А сделай стенки прозрачными, – попросил военный.
КХ-Ц’Ц исполнил его просьбу, и их глазам предстала невероятная картина. На фоне безжизненно тёмного и пронизывающе холодного космического пространства располагалась планета, подсвеченная кислотно-яркими цветами. Она светилась сама по себе. Флуоресценция была отличительной чертой Дурук, и вид этот завораживал. Планета освещалась зонами: лиловые плантации, салатовые луга, слепяще-жёлтые грибы, вибрирующие изумрудные моря водорослей. Всполохи ярчайшего пульсирующего света осеняли космос. Маленький экипаж любовался планетой, а планета всматривалась в них, подготавливая множество неприятных сюрпризов.
Посадка была мягкой и даже незаметной, удивительные технологии септиноидов работали безупречно. В полной выкладке Шишкин готов был ступить на поверхность Дурук.
– Готов? – отчего-то спросил КХ-Ц’Ц.
Джон только кивнул, теперь он был весь внимание. Воин сделал глубокий вдох и подкорректировал на планшете параметры Солнца, изменяя ритмы мозга. Стена растворилась, выпуская человека, и Шишкин вышел, ступив на рыхлую поверхность. Он повернулся к другу, тот стоял и смотрел на него, не шевелясь. Обшивка начала восстанавливаться, и последним, что увидел Шишкин, был укладывающийся на пол полутораметровый Муравей. Тогда он вернулся к миру Дурук и широко улыбнулся.
Вопреки ожиданиям, на него никто не накинулся и не начал терзать, однако, он чувствовал кожей, как в него вглядывалось всё вокруг, пробивая насквозь. Вблизи планета была ещё прекраснее, настоящая сказка, которой невозможно было налюбоваться. Гигантские грибы, переплетённые со всевозможной флорой, подсвечивались изнутри чудным светом, как неоновые вывески в больших городах древности. Даже через плотный костюм, закрывающий его целиком, Джон ощущал вязкость и пряность воздуха, лёгкие шорохи и нежные, еле уловимые шёпоты. Всё было дышащим и поразительно живым, мыслящим. Вдруг он почувствовал шорох корабля, повернулся к кокону и понял, что обряд начался. Шишкин быстро настроился на конструкцию и своей волей заставил её удержаться от разрушения.
КХ-Ц’Ц выпустил Шишкина за пределы челнока и долго смотрел ему вслед. Он не смел даже мысленно прощаться с другом, у них всё должно было получиться, любой ценой. Но ждать было уже невозможно. Он лёг на пол, что септиноиды делают крайне редко, и прикрепил тело шипами к полу. Он собрал всё своё естество в одну точку и направил её в самую древнюю часть сознания, туда, где была их праматерь. Это требовало грандиозных духовных усилий: на родной планете в этом помогали сородичи, подключаясь и поддерживая, а сейчас он использовал сильнейший потенциал планеты, подключившись к её энергетике. И она ответила. При всей своей силе и мощи, разумностью она не обладала, и потому любое касание воспринимала, как вторжение. Так что, чем больше он черпал энергии, тем яростнее Дурук защищалась.
Праматерь ответила Шишкину, благосклонно приняв его миссию – спасение жизней людей, и стала помогать. КХ-Ц’Ц увидел это, как тень в ярком свете, манящую его подняться и следовать за ней. Всё его сознание потянулось к ней, стремясь соединиться, впитать её мудрость и совершить задуманное. Сторонний наблюдатель увидел бы, как всполохи голубого свечения, поднимаясь от поверхности планеты, сквозь плотную броню обшивки формируют над ним сферу, мягко переливавшуюся и постепенно распространяющуюся всё выше над телом. И вот уже его свечение блёкло-зелёным силуэтом стало выходить из тела и присоединяться к сфере, сливаясь с ней воедино. Это продолжалось довольно долго. Постепенно видоизменяясь, свечение приобретало более яркий зеленоватый оттенок, что показывало, насколько сознание КХ-Ц’Ц подчинило себе излившийся потенциал.
Шишкин краем сознания удерживал структуру защитной оболочки и следил за периметром. Он видел всполохи энергии, просачивающейся через корпус, и понимал, что всё идёт по плану. В глубине ближайшего леса он видел силуэты неведомых тварей и без раздумья расстреливал их, исключая приближение. Время тянулось неопределённо долго, и он уже было решил, что зря беспокоился, когда увидел в отдалении женский силуэт. Поначалу он подумал, что это кто-то, потерпевший здесь крушение, но вскоре понял, как сильно ошибался.
– Я очень скучала, Джон! – раздался голос у него в голове, давно забытый и всё ещё любимый.
Выстрелить он не смог, рука подняла орудие и дрогнула, ему безумно захотелось увидеть её лицо. Девушка подходила всё ближе и всё больше походила на его потерянную много лет назад любимую. Джон был поглощён происходящей с фигурой метаморфозой, ведь он уже так плохо помнил лицо Нинэль. По мере вспыхивающих воспоминаний, она всё сильнее приближалась к оригиналу.
– Здравствуй! – подойдя вплотную, сказала она. Глаза цвета фиалки смотрели на него в упор.