Кваздапил. История одной любви. Окончание
Шрифт:
– Подожду на кухне. – Выходя, она солнечно улыбнулась Гаруну, а мне привычно показала язык.
– Нет. Погуляй на улице, я скоро приду.
– Хорошо.
Машка выскочила из комнаты, через минуту хлопнула входная дверь.
Гарун оделся и похлопал ладонью по краю дивана, приглашая сесть рядом.
Мы сели – с разных сторон, словно между нами сидит кто-то невидимый. До сих пор этим «кем-то» была Хадя. Теперь могла быть Маша. У меня многое вертелось на языке, но вина друга в отношении моей сестры накладывалась на такую же мою вину. Это заставляло молчать.
Гарун вытащил из кармана длинный раскладной нож, раздался щелчок, блеснул открывшийся клинок. Острие уставилось мне в живот.
Я давно знал, что будет именно так. К этому не привыкнуть, даже если готов. Но зачем в наши разборки вмешивать Машу?
– Я виноват.
– Хорошо, что ты это понимаешь.
– Но ты тоже виноват. И если бы я не был так сильно виноват, то не разговаривал бы с тобой, а ты летел бы сейчас с лестницы…
– Подожди, сначала скажу я. – Нож замер в руке бывшего друга. – Ты опозорил мою сестру. Из-за этого она мертва. Думаю, ты поймешь мои чувства, когда дослушаешь до конца. Я решил ответить тебе тем же. Я искал подход к Маше, для этого сошелся с рыжей Наташей из соседнего дома – девчонке сам черт не брат, обожает приключения и деньги. Я сказал, что хочу познакомиться с Машей. «Нет проблем, – сказала Наташа. – С тебя ресторан, с меня Маша». Твою сестру оценили в один обед в ресторане. Говорю это тебе, чтоб было о чем подумать. А главное, что за ресторан я действительно получил Машу. И снова не было проблем. Это тебе еще один повод подумать. Я сошелся с Машей, чтобы отомстить тебе. Я хотел сделать ей больно, чтобы потом тебе стало больно так же, как больно мне. – Гарун неожиданно сложил нож, бросил его на пол и отвернулся от меня. – Я не смог. Что-то во мне не дало сделать так, как задумано. Маша оказалась так похожа на Мадину… Хадю не вернешь. И Мадину не вернешь. Я вдруг понял, что с ними обеими все было бы нормально, если бы не кое-что вот тут, – он постучал пальцем себе по виску, – у них, у отца и у меня. У нас всех. Твоя жизнь – неправильная, но привлекательная, она заманила Мадину, слишком рано втянула Машу и сломала Хадю. Моя жизнь, как я ее вижу здесь, – Гарун еще раз дотронулся пальцем до виска, – не может дать того, что дает твоя.
– У твоей жизни, назовем ее традиционной, есть свои плюсы, – сказал я.
– А у твоей, назовем ее нетрадиционной, свои. Жаль, что они – два разных полюса, которые невозможно соединить. Одно нужно душе, второе – телу.
– Из этого и состоит жизнь – метаться между моралью и желаниями.
– Жизнь состоит не в этом. В чем она состоит, можно выяснять долго, а у нас разговор не о том. Вернемся к фактам. Сейчас мы с тобой как бы квиты, хотя для нас с тобой это неравнозначно. Ты переспал с моей сестрой, я с твоей. Разница в том, что моя мертва, а твоя жива.
Хотелось напомнить, что моя сестра – несовершеннолетняя, но этот довод не добавит чести ни одному из нас. Мы все «хороши» так, что пробу ставить негде.
– Мою сестру ты опозорил, а с твоей все как с гуся вода, – глухо продолжал Гарун. – Но это не имеет значения. Я не хочу мстить. Ты не представляешь, какое чудо растет у тебя под боком. Ты читал стихи, которые пишет Маша?
Я знал, где они лежат, а интереса не было. Мне, как выяснилось, вообще не была интересна жизнь сестры, только своя. Наверное, отсюда брали начало все проблемы.
– Не читал, – признался я.
– Зря. Ты многое бы о ней понял. Золушка, которой предоставили слишком много свободы, однажды превратится в принцессу, за которой встанут в очередь короли. Мне не хочется, чтобы такая очередь когда-нибудь появилась, а это воспитывается внешне и внутренне: ограничениями и укорами совести, которую нужно постоянно теребить, чтобы нудела и не давала спать. Грубо говоря, сейчас Маше, в ее возрасте, нужно ограничить свободу. Я прошу у тебя, как брата Маши, разрешения встречаться с твоей сестрой – встречаться в хорошем смысле, без всего этого.
Рука Гаруна брезгливо указала на диван и на пол.
Мне не верилось в дружбу студента четвертого курса и школьницы, в которой любовь предполагалась исключительно платоническая. Столько времени без удовольствий, к которым организм уже привык… Если Гарун сдержит слово – а до сих пор его нельзя было упрекнуть в обратном – значит, он будет искать разовых возможностей на стороне. Такое поведение – как раз в его натуре. По-моему, он будет искать, даже когда вступит в отношения и когда женится. Горбатого могила исправит, говорит народная мудрость. Для сестренки это плохо. Зато в течение всего времени, пока они будут вместе, Гарун удержит Машку от многих глупостей. Это хорошо и для нее, и для всех.
– Я гарантирую, – продолжал Гарун, – что буду защищать Машу от всего, в том числе от нее самой. И не ругай сестру, она тоже думала только о себе и хотела как лучше. Дальше мы с тобой будем действовать вместе – в память о Хаде и Мадине.
Гормоны и гармония
Наличие стержня в человеке, как в мужчине, так и в женщине, определяет отношение к нему других людей и, через это, будущее человека. Плохо, что в себе стержень не разглядеть, он заметен только со стороны. Как заметно и его отсутствие.
«Кваздапил. Наявули»
В дверь позвонили. Да неужели? Они хотят меня этим удивить?
Осталось выяснить, кем на этот раз будут неизвестные пока «они». Я никого не ждал. Мало того, мне никого не хотелось видеть. Кто бы ни пришел, открывать не тянуло, и я не собирался этого делать. Гарун с ножом или без ножа, алко-дилер дядя Саша, Захар, накачанный тестостероном и обиженный, что его объект для «потестеронить» эстрогенит с другим, скучающая Настя в поисках приключений, обезображенный и озлобленный Данила, ушлый и опасный Костя или приятная во всех отношениях Даша, обладавшая почти всеми достоинствами, кроме чистоты и чести… Кто бы ни пришел – не открою! Решено. Кто бы там ни был и что бы ни предпринял. Не-от-кро-ю. Назло всем. Может быть, во вред себе. Но – все равно не открою.
Такого сна у меня еще не было. Значит, это и есть явь – мир, в котором хоть что-то зависит от моего решения. Что бы ни приготовила судьба – фигушки тебе, накося выкуси! Пусть хоть дверь сломают, а я буду лежать и глядеть в потолок.
В телефоне булькнуло пришедшее сообщение. «Саня, это Даша. Я у двери. Открой, пожалуйста». Снова Даша. Уже проходили. Любопытно, повод у нее тот же, как во сне, или судьба вновь удивит? Узнать очень просто: нужно спросить, зачем пришла Даша, и ответ определит, что делать дальше.
Как в большинстве изрядно надоевших снов, родительская квартира была пуста, Машка отправилась к Захару, родители – на работу. На улице светило солнце и пели птицы. На улице – да. Но не на душе.
Я накинул на плечи халат, но даже пояс не завязал, мне было все равно. Трусы скрывали то, что у нормальных людей считается неприличным, а большего не требовалось. Нечесаный, неумытый, помятый – это все равно я, и пусть, как говорит Маша, принимают таким, какой есть. Это, конечно, неправильно, но верно. Диалектика. Другими словами – оправдание себя, что бы ни натворил и как бы ни накосячил из-за лени и глупости. Потому что у медали всегда две стороны – внешняя и та, которую окружающие, сволочи такие, не замечают. За это мы на них, гадов и мерзавцев, обижаемся. Потому что мы знаем правду, а они, будто ослепли и оглохли на все глаза и уши, ее в упор не замечают. Ну и пусть. Мы-то, самые лучшие в мире, правду знаем.