Квинтет из Бергамо
Шрифт:
— Если допустить, что вы говорите правду, — с издевкой в голосе возразил Марчелло, — то я попросил бы вас, синьор, удовлетворять свои отцовские инстинкты где-нибудь подальше от моей жены!
— Следует ли мне понимать, синьор, — смерил молодого Гольфолина взглядом веронец, — что вы позволили себе выставить меня за дверь?
— Если он уйдет, — завопила Софья, — я тоже уйду вместе с ним, во всяком случае, до ближайшего полицейского участка!
— Мне кажется, — вступил в разговор дон Ладзаро, — что здесь сегодня говорится слишком много глупостей. Лично я отказываюсь верить в недостойное поведение синьора Роверето. Он принадлежит к тому
Наблюдая за Софьей, Ромео было подумал, что она снова взбрыкнет, однако под ледяным взглядом свекра плечи ее как-то сразу бессильно опустились. Она встала и, не произнеся больше ни слова, безропотно вышла вслед за мужем из комнаты.
— Очень сожалею, синьор профессор, — слегка поклонился дон Ладзаро,— что вам пришлось стать свидетелем дурацких семейных ссор. Наша бедняжка Софья болезненно ревнива и... чуть-чуть не в себе. Она уже много раз пыталась наложить на себя руки, придумывая самые невероятные поводы. Настоящая мифоманка, но мы все равно к ней очень привязаны, иначе следовало бы уже давно обратиться к помощи медицины... Возможно, в конце концов так и придется сделать. Еще раз приношу вам тысячу извинений, синьор профессор. Пошли, Клаудия?
Донна Клаудия со смущенной улыбкой простилась с Ромео и вышла вслед за мужем.
Тишина, воцарившаяся в гостиной после всех этих криков и шума, казалась даже какой-то нереальной. Несколько сбитый с толку, веронец пытался разобраться в том, что только что произошло на его глазах. Он нисколько не поверил, будто Софья не в своем уме, хотя нервишки у нее действительно пошаливают. Он полагал, что она, конечно, не лгала, говоря о связи мужа с Терезой, ибо, будь он на месте Марчелло, он тоже предпочел бы цветущую красавицу Терезу этой бледной жалкой Софье. Безоговорочно встав на сторону обманутой жены, Ромео, возможно, действовал из чувства справедливости, однако не последнюю роль, похоже, сыграл в этом неосознанный инстинкт ревности. Не отдавая себе в этом отчета, он был глубоко травмирован тем, что Тереза не только ничуть не была им увлечена, как он сам себе напридумывал, а скорее всего, просто смеялась у него за спиной.
Софья в ярости проговорилась, будто Гольфолина все как один боятся своей служанки. Тарчинини так и этак вертел фразу, пытаясь найти хоть какое-то правдоподобное объяснение. Потом, почувствовав усталость, решил махнуть рукой на все эти головоломки и тоже отправиться спать.
В доме Гольфолина царил безмятежный покой. Покой после бури, не претендуя на оригинальность, подумал наш самозваный профессор. В тот момент, когда он уже закрывал за собой дверь комнаты, ему в голову пришла еще одна загадка: «Интересно, а по какой причине в гостиной так и не появилась Тереза?»
Ну ладно старики, они уже не в том возрасте, чтобы участвовать в бессмысленных семейных ссорах, но где была Тереза? Почему, слыша весь этот гам в гостиной, не спустилась выяснить, что там происходит? Еще один вопрос, которому пока что суждено оставаться без ответа.
Тарчинини зажег свет и почти сразу же сквозь зубы выругался, увидев на единственном в комнате кресле спящую донну Клелию. Нет, пора кончать, это уже слишком! Он похлопал старушку по плечу, та, не открывая глаз, тут же вскочила на ноги.
— Послушайте, донна Клелия, это просто неблагоразумно... почему бы вам не пойти к себе в постель?
— Ты был с ней, да, Серафино?
— Что-то не пойму, о ком это вы?
— Признайся, ты ведь был на свидании с Софьей?
— С чего вы взяли?..
— Я же знаю, она только и думает, как бы переманить тебя к себе... Но ты ведь ее не любишь, правда, Серафино? Скажи, что ты любишь только меня одну... И мы с тобой скоро уедем в Мантую, да?
Теряя терпение, Ромео подумал, неужели ему придется снова поднять на ноги весь дом, чтобы избавиться наконец от этой полоумной старухи.
— Донна Клелия, ну будьте благоразумны... ступайте-ка спать.
— Я дожидалась тебя... А вдруг бы ей удалось тебя у меня отнять?.. Учти, если она не оставит тебя в покое, мне придется просто ее убить! Ты понял, Серафино? Убью ее, и все станет по-прежнему!
Этой ночью, которая, возможно, для других была безмятежной и лунной, здесь что-то уж очень часто упоминают о смерти. Взяв старую женщину под руку, Тарчинини заставил ее подняться из кресла.
— Не надо говорить такие ужасные вещи, донна Клелия... Вы только всех огорчаете.
— Какое мне до них дело, Серафино, на всем свете для меня существуешь только ты... Пообещай мне, что мы скоро уедем... Я так устала ждать...
Выпроваживая старушку в коридор, веронец как мог пытался ее успокоить.
— Подождите еще чуть-чуть, донна Клелия, совсем капельку... а потом мы с вами уедем...
Она одарила его улыбкой, от которой лицо ее как- то сразу удивительно помолодело.
— Я верю тебе, Серафино... Я ведь верила только тебе одному...
Оставшись наконец в одиночестве, он с облегчением вздохнул. Интересно, семейство Гольфолина оставит его когда-нибудь в покое цли нет?
***
Комиссар Сабация уже поджидал его в нефе Сан-Бернардино, одной из церквей, где, по заведенному уже между ними обычаю, Тарчинини назначил ему свидание, и не смог сдержать смеха, слушая рассказ коллеги о его приключениях в семействе Гольфолина.
— У меня такое впечатление, дорогой Тарчинини, что вместо того, чтобы заниматься подпольной торговлей наркотиками, вы оказались втянуты в какую-то странную и не менее запуганную историю, а?
— Все это сильно осложняет мою задачу... Теперь они начнут относиться ко мне с подозрением, и потом еще эта выжившая из ума старуха, от которой никак не удается избавиться! Хорошо еще, что она не выходит из дому, а то ведь могла бы целыми днями таскаться за мной по городу!
— Не огорчайтесь! А вдруг это все к лучшему? Может, как раз то, что вы невольно оказались в центре событий семейства Гольфолина, отвлечет от вас внимание других?
— Других? Каких еще других?
— Ну, скажем, тех, кто убил Велано и Баколи.
Ромео совсем не нравилось, когда кто-то напоминал ему об этой страшной реальности.
— Кстати о Баколи, должен признаться, никто о нем ровным счетом ничего не знает и, что самое поразительное, похоже, никому совершенно не интересно, кто он такой и откуда появился. Ни Гольфолина, ни Луиджи Кантоньера не смогли мне дагь об этом погибшем юноше никакой хоть мало-мальской вразумительной информации. А хозяин кафе, тот даже не скрывает, что после убийства клиента вообще не желает поддерживать о нем никаких разговоров. Да, чуть не забыл, а вы не находили у него в кармане какого-нибудь ключа?