Квир 2

Жизнь – это поиск своего предназначения; поиск своего уникального пути; поиск любви к самому себе и любви к тем людям, чья энергия из рождения в рождение связана красной линией смысла. Тем посчастливится, кто поймет это прежде, чем успеет отвернуться лицом в другом направлении.

Данная история о полиамории и квир сообществе; о семейных ценностях и проблемах в сложных союзах; о бесплодии и приемных родителях; о недалеком будущем через два поколения от нас; о благотворительности и творчестве; о сексе и страсти; о самом мистическом и важном – о любви.

Это вторая часть романа, а в цикле будет еще две книги: «Транс» (где события происходят

параллельно данной истории) и «Мичи» (продолжение романов «Квир» и «Транс»).

Через три месяца история с двумя арбузами воплотилась в реальность. Животики Ли и Даллы хоть и были еще маленькими, ибо перед зачатием они были в идеальной физической форме, все же уже стали очевидны даже для окружающих. На работе Ли упрямо не просила поблажек, хотя та давалась ей с трудом. Ко врачу она по-прежнему не обращалась, а стоически выдерживала любые трудности. Говорила Джареду и Далле, что справится со всем, лишь бы в этот раз попробовать выносить дитя. Просила их не вмешиваться и не влиять на ее выбор, не задевать никак ее мнение. Их мнение в учет не брала, говорила, что они обязаны дать ей шанс самостоятельно все решать, если действительно ее любят. О болях, периодических коликах, кошмарах, да, впрочем, и обо всех остальных недомоганиях она старалась не говорить дома. Если поднималось давление или резко падало, что в последнее время с нею было буквально через день, она просто старалась прилечь. На работе выпросила себе для этих целей самую маленькую переговорную и опустив в ней жалюзи, заперевшись, отлеживалась, если уж было совсем никак.

От родственников Ли предпочла скрыть свою беременность, чтоб они так же, как и Далла с Джаредом не посягали своей энергетикой и мыслями на ее ребенка. Иначе о пузике Ли не говорила – только «мой» и «моя». Джаред с Даллой видели угрозу и проблему в переменах Ли, но прекрасно зная ее нрав, решили не травмировать переживаниями, а просто уступили и не высказывали ей своих чувств касательно перемен в отношениях.

Далла же наоборот, чувствовала себя энергичной и вдохновенной. Правда, во благо семьи перешла практически работать на дому, чтоб легче было с Мэтью. Она работала главным экспертом в компании, занимающейся инвестиционными фондами в столице. Как и в случае у Ли, работа для Даллы не была чем-то сложным или важным, простой способ получать стабильный и приятный доход, путем минимальных вложений труда, эмоций да времени. Перейти работать на дом для такой должности не всегда являлось возможным, но Далла была соучредителем и работала в должности исключительно из желания, заниматься тем, что нравится. Позволить же по факту могла себе все, что угодно. А потому с удовольствием перешла на домашний режим. Ли, приходя с работы вся отдавалась мальчику, и чтоб ей было хоть капельку легче, все основные вопросы с сыном Далла старалась решить сама, пока Ли на работе. Маленькая хитрость в пользу любимой. Но, говорить об этом, конечно, было нельзя, иначе гордость Ли была бы задета…

Алекс в последние три месяца перестала появляться и заезжала к сыну на несколько часов не чаще раза в десять дней. Была полностью погружена в спорт и карьеру, а потому менялась от встречи к встрече, преображаясь взглядом, осанкой, самоуверенностью. Все по-прежнему никак не реагировали на ее образ жизни и отношения с сыном. С Мэтти Алекс не отдалилась вопреки логике, а даже наоборот. Она стала для сына в той позиции, как бывает обычно с отцами, не живущими в семье, а появляющимися лишь по праздникам. То есть, стала еще любимее и желаннее. Страданий разлука по-прежнему не вызывала, он рос в любви и исключительной заботе. Ни в чем не был обделен морально и даже не догадывался, что бывает иначе. Все воспринимал в семье, как должное.

Алина с Тору стали чаще забирать Мэтти к себе на выходные по просьбе Даллы, когда та поняла, что Ли очень устает, хоть и скрывает это за кипешной деятельностью. Так Мэтти еще больше стал практиковать японский. И тем паче, ему нравилось

бывать с братишкой – у Шина с Таис родился мальчик, которого Мэтью обожал до невозможности. Сначала он прошел туже школу няньки с сыном Кэтсуми – Нобу. Но, Кэт с Тео переехали на четыре года в Канаду, заключив контракт, когда сыну еще и года не исполнилось. А уж, когда у Шина с Таис родился сын, те обещали никуда не деваться и пропадали у родителей. Шин перед свадьбой сначала похудел, а потом раскачался благодаря Ли, и до сих пор она поддерживала его в спортивной программе, отслеживая тренировки, питание и сон, да комментируя в приложении еженедельно по общим отчетам. Брат шутил, что теперь до конца жизни обязан Ли и его благодарность будет только расти.

Мэтти, получив второго братишку, чувствовал себя ответственным за Арэто, сильнее, чем нянька. Хотя на него такую обязанность никто даже не возлагал. Мэт сам это придумал и проникнувшись искренней радостью от забот о малыше, все больше и чаще стал проситься то в гости к тете с дядей, то к бабушке с дедушкой, лишь бы там был Арэто.

Дома Ли заключила с сыном пари, мол, если он сдержит от всех в тайне ее положение, она подарит ему настоящий квадроцикл, а потому Мэтти и не думал выдавать секрета. Разве что, бывало, сболтнет во множественном числе о малышах, но никто не обращал внимания, думая, что он говорит про малыша в пузике Даллы и сводных кузенов.

Джаред, достойно пережил все разногласия и скандалы с семьей, кои теперь мог обсудить только с Даллой. Ведь, как ни странно, они сблизились. Чем больше от них отстранялась Ли, тем больше они общались, шутя, что перед общим врагом, объединяясь, чувствовали себя сильнее. На самом деле, они не злились на Ли и даже не обижались. Да, секретничали за ее спиной, но исключительно той во благо.

Семейные дрязги Джаред Далле пересказывал со смехом, видно было, что ему не все равно, но он не чувствовал себя подавленным. Как-то наоборот – хвалился своим выбором, говорил, что его нынешняя семья ему важнее его самого. И пусть он благодарен своему роду, родителям, всей родне за жизнь, за детство, за то, кем его воспитали. Но, говорил, что и не поступает шибко неправильно, ведь мать учила его быть именно самоуверенным и смелым. Вот, он и поступил так, как был воспитан – по велению сердца.

Случился, правда, один приятный момент во всей этой нелицеприятной истории, ведь родственники Джареда то и дело трепали ему нервы, устраивая разбор полетов и скандалы, призванные навести мосты. Но, как известно, то, что с негатива начинается, так и заканчивается. Потому, Джаред не вступал ни с отцом в полемику, ни с мамой. С двумя братьями были инциденты до драки, сестра плюнула ему в лицо, как-то пытаясь обвинить в том, что он не печется о здоровье родителей. Даже дядька проколол ему у спортзала шины и расцарапал двери. Но, Джаред держался и как-то принес Далле новость:

– Мой брат просит меня о встрече. Раз двадцать уже всюду писал и звонил, просит ответить.

– Который из них: тот, что бровь тебе рассек или тот, у которого ты выбил зубы? – смеялась Далла, готовя ужин. Мэтью рисовал в альбоме на столе, здесь же в кухне.

– Джаред, а почему ты дерешься с братьями? – первый раз услышав, спросил мальчик.

– Ах, прости, дорогой, я забыла, что ты с нами. Просто, смешно было, не подумала. – извинялась тут же Далла и подойдя к сыну, погладила его нежно рукой по щеке.

– Так это шутка? – переспросил тот, не получив ответа.

– Нет, Мэтью, это не шутка. Я действительно повздорил с братьями, но это не детская забота. Когда ты подрастешь мы и об этом сможем поговорить, а пока не волнуйся.

– Вы помиритесь? – отвернувшись от взрослых, продолжил рисовать парень.

– Конечно, они помирятся, зайчик. Братья могут сколько угодно спорить, но только они все равно остаются семьей. – она выразительно посмотрела на Джареда, чтоб тот сейчас не ляпнул обратно. Его мнение на сей счет ей было доподлинно известно, но только посвящать парня дальше в семейные дела не было острой необходимости.