Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников. Том 2
Шрифт:
31 июля
‹…› Лев Николаевич в прежних книжках «Вестника Европы» отыскал письма Тургенева к Аксакову [140] , очень обрадовался и стал читать вслух. Письма относятся ко второй половине пятидесятых годов. «Мое время», – говорил Лев Николаевич. Он останавливался на объяснении упоминаемых Тургеневым мест и лиц, радовался блестящему изложению, восхищался его критическими замечаниями; по поводу его характеристики современной французской литературы повторял: «Удивительно хорошо!» ‹…›.
140
«Из переписки И. С. Тургенева с семьею Аксаковых. Сорок лет тому назад. 1852–1857 гг.» («Вестник Европы». 1894. № 1, 2).
1 августа
‹…› Вечером Лев Николаевич сообщил, что от нечего делать он взял оставленную мною на столе майскую книжку «Русской мысли», и так как там ничего не было интересного, то принялся читать статью Гольцева о Чехове [141] . Находит в ней интересными лишь выписки из Чехова; все же остальное, по его мнению,
141
Гольцев В. А. А. П. Чехов (Опыт литературной характеристики) // «Русская мысль». 1894. № 5. В. А. Гольцев, в то время редактор журнала «Русская мысль», автор ряда работ о Чехове.
2 августа
‹…› Стали говорить вообще о русских либералах, и Лев Николаевич заявил, что «подлее русских либералов он ничего не знает» ‹…›. У нас сделалось обычаем, почти обязанностью ругать правительство за все его поступки. Но, стоит только правительству позвать нас, мы застегнемся в мундир и явимся; ругаем правительство, и у того же правительства просим места.
– Я знаю один случай. Три московских профессора (имен я не хочу называть) говорили что-то либеральное студентам. Об этом узнал попечитель Капнист. Всем известно, что Капнист – пьяница и дурак. Но, когда он позвал трех профессоров-либералов, они надели мундиры, поехали, ждали в передней. Он сделал им выговор, и они сами об этом потом рассказывали ‹…›.
4 августа
‹…› Сегодня графиня, убирая книги после Страхова в шкафы, спросила, можно ли унести и Тютчева. Я воспользовался этим случаем, чтобы обратиться к Льву Николаевичу за разъяснением его фразы, сказанной когда-то, что Тютчев для него выше Пушкина.
– Я перечитывал Тютчева, – сказал я, – многое превосходно; но все-таки я не могу понять, почему же он выше Пушкина? Ведь Пушкин несравненно шире Тютчева.
– Зато Тютчев глубже его.
– Итак, – продолжал я, – нужно измерить глубину одного и широту другого, чтобы определить, кто из них выше. Задача нелегкая!
Лев Николаевич улыбнулся:
– То есть как выше? Ведь и Немирович-Данченко широк: у него и поэмы, и стихи, и что вам угодно. Это не трудно. Сила Пушкина, по моему мнению, в лирических его произведениях, и главным образом в прозе. Его поэмы – дребедень и ничего не стоят. А Тютчев как лирик несравненно глубже Пушкина. Правда, у Пушкина нет таких пошлых патриотических стихотворений, как у Тютчева, хотя и у него «Клеветникам России» и другие.
5 августа
Лев Николаевич вышел к завтраку с новой книжкой «Русского обозрения». Там печатаются письма Аксаковых к Тургеневу [142] .
Лев Николаевич начал говорить об Аксаковых:
– Как они самоуверенны, а в сущности, они не оставили после себя никакого следа. Литературная известность отца раздута, у него было лишь среднее дарование. Константин из них был самым интересным. Иван был талантливее, но Константин был чистая, благородная натура [143] . Он сорока лет умер девственником, а когда руку подает, как Тургенев выражался, словно дверью защемит. Но мне всегда неприятно было в них то, что все у них делалось напоказ. И православие их, которое стояло в связи с славянофильской системой, было напоказ. Тургенев был гораздо искреннее. Он был неверующим, но когда одна барыня заставляла его «Отче наш» читать, он и «Отче наш» читал, и делал все это простосердечно и искренно. За это он был всегда ближе мне ‹…›. Я всегда говорю: чтобы понять Тургенева, нужно читать последовательно: «Фауст», «Довольно» и «Гамлет и Дон-Кихот». Тут видно, как сомнение сменяется у него мыслью о том, где истина [144] .
142
Толстой читал письма Аксаковых, цитируемые в статье: Майков Л. Н. Письма С. Т., К. С. и И. С. Аксаковых к И. С. Тургеневу (1851–1852 гг.) // «Русское обозрение». 1894. № 8.
143
Толстой говорит о семействе Аксаковых. Отец – С. Т. Аксаков, известный писатель, автор любимых Толстым произведений – «Семейная хроника», «Детские годы Багрова-внука». Его сыновья – К. С. и И. С. Аксаковы – идеологи славянофильства.
144
«Фауст» – повесть И. С. Тургенева («Современник». 1856. № 10), в которой отразились некоторые биографические мотивы, связанные со знакомством и с увлечением Тургенева М. Н. Толстой, сестрой Л. Н. Толстого (Тургенев И. С. Полное собрание сочинений и писем. Т. 3 (Письма). С. 65).
Рассказ И. С. Тургенева «Довольно. Отрывок из записок умершего художника» в момент появления в печати (1865 г.) вызвал отрицательные отзывы Толстого. Он увидел в произведении «субъективность, полную безжизненного страдания» (Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Т. 61. С. 109). Однако позднее, в 80-х годах, он изменил свой взгляд на это произведение, оказавшееся созвучным его собственным мыслям. В письме к С. А. Толстой от 30 сентября 1883 г. он советует ей: «Прочти, что за прелесть» (Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Т. 83. С. 397). «Гамлет и Дон-Кихот» – статья Тургенева («Современник». 1860. № 1). В дневниковой записи от 7 октября 1892 г. Толстой сближает оба произведения: «Тургеневское „Довольно“ и „Гамлет и Дон-Кихот“ – это отрицание жизни мирской и утверждение жизни христианской. Хорошую можно составить статью» (Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Т. 52. С. 74). В 1905 г. Толстой еще раз вернется к тургеневской статье «Гамлет и Дон-Кихот» в дневниковой записи 18 марта: «Тургенев написал хорошую вещь: „Гамлет и Дон-Кихот“ и в конце присоединил Горацио. А я думаю, что два главные характера, это – Дон-Кихот и Горацио, и Санхо Панса, и Душечка. Первые большею частью мужчины; вторые большею часть женщины» (Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Т. 55. С. 129).
6 августа
К вечеру пришли посетители: студент-медик, бывший учитель здесь [145] , и ординатор Благоволин, оба – снегиревские ученики [146] . Рассказывали о всяких операциях и других медицинских чудесах. Лев Николаевич стал их «задирать». По его мнению, медицина лишь тогда может быть названа благодетельной, когда станет популярной. Но пока она служит лишь богатым классам, то черт с ней. Это какой-то возмутительный, безнравственный порядок, при котором богатая купчиха, имеющая возможность выписать Шарко из Парижа, вылечивается, а жена ее дворника, страдающая такой же болезнью, даже в меньшей степени, умирает, так как никто к ней не придет на помощь. Если существует такого рода справедливость, то из-за этого можно бы повеситься. Поэтому ему какой-то голос подсказывает (хотя этого нельзя доказать статистикой), что медицинская помощь и для богатых классов уж не так благодетельна, как кажется ‹…›.
145
А. М. Новиков. В 1889–1881 гг. был учителем Андрея и Михаила Львовичей Толстых.
146
То есть ученики В. Ф. Снегирева (1847–1916), гинеколога, профессора Московского университета, крупного русского ученого.
9 августа
‹…› Вечером стали вслух читать из «Северного вестника» статью П. Вейнберга о Жорж-Занд [147] . В первой части делался общий обзор предшествовавшего романа (Руссо, Сталь, Шатобриан и др.). Лев Николаевич в промежутках между чтением высказывал свои замечания. Руссо он читал с самых молодых лет и перечитывал все, даже его переписку [148] . Он его считает величайшим писателем и удивляется, как можно сопоставлять с его романами романы мадам Сталь, которая была, конечно, умной женщиной, но романы писала прескучные. «Это все прагматизм!» Шатобриана он пробовал много раз читать, но никогда не мог одолеть ни его «Рене», ни его «Духа христианства». Между прочим, очень хвалил Стендаля и находил, что Пушкин высказывал несправедливые о нем мнения («Записки Смирновой» в августовской книжке «Северного вестника») [149] . К Бальзаку он никогда не чувствовал особого влечения и все из него перезабыл [150] .
147
Вейнберг П. Жорж Занд (Глава из истории нового французского романа) // «Северный вестник». 1894. № 8–9.
148
Ту же мысль высказал Толстой в беседе с Полем Буайе.
149
В «Записках А. О. Смирновой» приведены слова, якобы сказанные Пушкиным о Стендале: «Мне он представляется чрезвычайно буржуазным», «провинциальный офицер, чиновник в военном мундире» («Северный вестник». 1894. № 8. С. 204–206). В связи с высказанными сомнениями в достоверности «Записок» Л. Я. Гуревич вернулась к этой публикации, рассказав, как текст записок был получен ею (Русская литература XX века. 1890–1910 / под ред. С. А. Венгерова. Т. 1. М.: «Мир». С. 247–248).
150
Отношение к творчеству Бальзака у Толстого было сложным. В 50-х годах (в письмах, дневниковых записях, черновых набросках) нередко встречаются резкие критические суждения. В 80-е годы тон оценок меняется: «Взял я с собой Бальзака и с удовольствием читаю в свободные минуты» (письмо к С. А. Толстой от 9 апреля 1882 г.). В конце 1885 г. в письме к В. Г. Черткову Толстой отмечает «реальность произведений французского романиста, исчезающую в неловких переводах» (Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Т. 83. С. 332; Т. 85. С. 286).
10 августа
‹…› Я спросил, какое впечатление производил на него Данте.
– Скука страшная: я несколько раз пытался его читать и никогда не мог окончить; читал и по-итальянски, когда учился итальянскому языку. Жаль, что некогда, хотелось бы почитать еще. Как это создаются иногда репутации! [151]
– А Боккаччио?
– Боккаччио лучше; по крайней мере, интересно, и живо рассказано. Я читал по-французски [152] .
151
Мысль Толстого о Данте, как об «установленном критикой авторитете», наиболее полно высказана в трактате «Что такое искусство?» (гл. IV, XII, XVI). В ранней дневниковой записи (20 декабря 1896 г.) отражена та же мысль.
152
В дневнике 1898 г. Толстой записал: «Читал Боккаччио. Начало господского безнравственного искусства» (запись 29 апреля. – Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Т. 53. С. 191–192). Ср. аналогичную мысль в трактате «Что такое искусство?» (Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. Т. 30. С. 88).
Потом стали вслух читать повесть Маркова из «Недели» [153] . Лев Николаевич сначала, пока шли описания и разговоры разных лиц четвертого класса в поезде, очень восхищался верностью изображения, а потом, когда на сцену явился старец с веригами, сказал, что этого старца Марков сочинил и что это отвратительно.
11 августа
‹…› Вечером мы прочли вместе повесть Ольдена «Женитьба Кабуса» (перевод с немецкого) в августовской книжке «Северного вестника» [154] . Вещь эта всем мало понравилась, хотя Лев Николаевич сказал: «Недурно». От повести, как и вообще от немецких повестей, несло особенным немецким духом, и я это высказал.
153
Марков В. Л. Рабочий поезд.
154
Ольден Г. Женитьба Кабуса // «Северный вестник». 1894. № 8.